Очень живучая тварь

Да ладно? Реально кикимора? Кикимора шестьдесят шестого уровня. И она продолжает поглядывать на меня. На меня, поедателя десятого уровня. Интересно, какие мысли сейчас крутятся в её голове? Я покрепче сжал тентаклей трофейный тесак. Калеки вдоль стен заинтересованно на нас таращатся. Одноногие, безрукие, одноглазые – десяток отдаленно похожих на людей существ кашляют, морщатся. За этими лохмотьями и не разобрать кто перед тобой. Даже червяки не вяжут строчки текста поверх голов. Навстречу идет пара зеленокожих громил. Сплошь в бородавках и ожогах. Сплюснутые головы, широченные рты, ростом как два меня. На очеловеченных жаб похожи.

– Дорогу подсказать, «заедатель»? – пузырчатые громадины остановились в нескольких шагах.

Читаю на их мордах смесь удивления и веселья. Оглядывают меня с головы до ног, чешут бородавки. Краем глаза заметил, что калеки ползут со своих мест куда подальше. Ясно, у меня проблемы. Будем импровизировать.

– Моя подруга тут проходила. Шепчущая в ночи. Видели, куда пошла?

Странная у них реакция. Переглядываются, молчат. Где там мои червяки, ползите быстрее. С кем я хоть разговариваю?

Воин гу'оз'гу, 54 ур.

Клан «Наизнанку»

Клан? А, вижу. На тыльной стороне ладони Х-образный светящийся символ. Нечто подобное я наблюдал у рогатого в сумасшедшем городишке. Странно, что в тот момент над головой берсерка запись о клане отсутствовала. Очередные загадки.

– Просперус, говоришь? – протянул правый.

Я не могу их различать, кроме как правый и левый. Оба пятьдесят четвертого уровня, оба воины. Одеты в короткие кольчужные шорты и металлические бахилы. Разве что у говорящего голос сиплый, ну и бородавки побольше.

– Просперус, – кивнул. – В центр шла.

– А—а, в це—ентр… – протянул напарник сиплого.

Повернул морду к своему дружку:

– Слыхал? Ему в центр надо!

– Кхы, – жаба весело хмыкает, чешет водянистую бородавку на своей щеке. – Если в центр, то мы проводим! Ещё бы, когда такое дело!

Меня эти весело лыбящиеся рожи пугают.

– Ну чё, пошли, одноглазый? В центр! – весело гоготнул левый, разворачиваясь. – За нами иди!

Может, убежать? Свалю в туман прямо сейчас. Просто побегу с места и все. Тут делов на две минуты. На что способны эти жабы пятьдесят четвертого уровня? Далеко прыгать, быстро бегать? Оружия у них с собой нет, зато кулачищи размером с мою голову. А вдруг они языком плюются?

– Пошли, давай, одноглазый! – бородавочник нетерпеливо рыкнул.

Ладно, держим морду кирпичом, ведем себя уверенно.

– Шевели копытами! Шевели, я сказал! В центр идем!! Шевели!!

Ничего себе, концерт. Обезумевшие жабы крутанулись на местах. Морды перекошены, глаза выпучены. Да что случилось—то?

– Иду, иду, – держим морду кирпичом.

Неспеша подошел к переглядывающимся жабам, остановился:

– Идем, или как? Мне вас долго ждать?

Жабы—переростки успокоились. Снова пялятся на меня, рассматривают.

– Ну, идем, ленточный, – процедил правый. – В центр идем!

– В центр, в центр… Веди, давай.

Да что они заладили со своим центром. Что не так-то? Мы снова двинули в путь. Брюнетка говорила мне не соваться в центр. Таким как я там не место. Вот и узнаем в чем дело. Жабы бросают на меня косые взгляды. От этих плоских зеленых морд воротит чуть меньше, чем от кикиморы. Мы движемся через проспект. Мерзко здесь. По крайней мере, в этой части города. В воздухе разлито кислотное марево, беспорядочно раскиданы хибары, жители – сплошь калеки или уроды. Такие же, как я. Мимо нас снуют горбатые бабки, ползают в грязи замызганные увечные, на глаза попадаются странного вида люди. Из человеческих тел торчат и извиваются отростки буро-коричневого цвета. Несчастные выглядят изможденными, уставшими, кто-то буквально при смерти. Количество щупалец, торчащих из их тел, для всех разное. У кого-то одна, у кого-то десяток. Хомяк мне предлагал моровую пиявку. Быть может это они и есть? Правда, не похоже, чтобы увечные могли как-то контролировать присоски на своих телах.

Чем дальше мы проходим внешнее кольцо, тем больше местных попадается на глаза. Все ущербные в той или иной мере. Кто без рук, но с пиявками, кто горбатый и кривой с пузырем вместо лица. Встречается симбиоз из человека и ящерицы. Верхняя часть тела нормальная, а нижняя от рептилии. Бедолаги ползают в грязи, перебирают своими конечностями, по-змеиному изгибаются во время движения. Я молча иду и кручу по сторонам головой, нервно соображая что делать. На глаза попадаются магазины, кузницы. Вон кабак, по-видимому. Вполне себе добротное двухэтажное здание не в пример остальным. Вывеска над крыльцом. На толстой, массивной табличке вырезаны каракули: несколько жаб, убегающий вурк, костер, снова жабы, вурк на палочке.

– С дороги, падаль! – левый на ходу пнул зазевавшуюся кикимору.