Очень живучая тварь

– Буэ—э, – скрутил очередной спазм, вынуждая извергнуть какое-то бурое месиво на свои «адидасы».

Ещё день—два и я буду ходить босиком. На кроссовки больно смотреть.

– Кажется, дошел, – облегченно пробормотал.

Просто скину ключи в колодец и свалю отсюда. Пусть выбираются сами, не хочу попутчиков. Этот мир мне доходчиво успел объяснить, что лучше быть одному.

– Эй, – я рухнул у кромки колодца, свесил голову вниз, приглядываясь.

Тишина.

– Эй, синий. Ты тут?

Не понял. Почему никто не отвечает?

– Тут они, – знакомый женский голос.

Лопоухая отозвалась.

– Тебя не спрашивали! – рыкнул в темноту.

Достала лезть, куда не просят. Устроила мне две подставы. Ну ладно, может и не две. Во вторую я сам вляпался. Но за гопников я ей не простил.

– Крюк! – вот, вспомнил. – Я нормальный уже. Эй! Вы слышите, нет?

– Парень, ты так больше не пугай, – тихий голос синекожего раздался со дна колодца.

Ага, значит, все-таки тут.

– Не буду, – странно, что тарахтелка молчит. – У меня тут ключи, не знаю, где нашел. Не помню ни черта.

– О, ключи. Крюк, у него ключи! Ну всё, поедатель, ты прощен! Я так испугалась, когда ты начал тут всё своей кровищей заливать, просто капе…

– Кидай сюда. Что-то мне подсказывает, что подойдут, – а это белоглазый.

– Куда «сюда»?

Я плохо вижу. Единственный глаз и тот запорошен пеленой. Если и его потеряю, то можно сразу кидаться с обрыва. Слепому, мне в этом мире ловить нечего.

– Сюда иди, левее. Через шесть клеток, – прогудело со дна колодца.

С трудом поднявшись на ноги, проковылял вдоль ямы. Кинул ключи вниз.

– Всё, дальше сами, – я развернулся, пытаясь сориентироваться в какой стороне выход.

– Ты куда? – хором спросили из темноты.

Отвечать или нет?

– В туман. За город и в туман.

– Ты рехнулся, парень. Из тумана никто не возвращается.

– Я пришел оттуда. Вон, у грудастой козы спроси.

– Сам козел!

Вот же, кобыла неблагодарная! Всё, валить отсюда. И как можно скорее. Жабы, если я там всех не покрошил, сейчас должны искать меня. Ещё остается Брестус со своей сестрой. Не помню ничего на их счет, но прогоревшая до кости левая рука о чем-то мне да говорит. Валить отсюда, валить в туман. Это хреновый план, но он, черт побери, мой! Где тут долбанный выход?

– Буэ—э…

Глава 19

Стоит мне зыркнуть на тентакли, как те замирают, посильней хватаются за свои трофеи. Но только я отвернусь – вновь веселый перестук над головой. Долбанный мир, в котором собственные конечности меня же и не слушаются. Точно вам говорю, грудная жаба сидит за невидимым штурвалом и управляет языками. Иначе как объяснить, что красные ленты упорно не отпускают наворованное?

Получено: Тупое пугало (требуется активатор)

Получено…

Перед глазами вновь бегут строчки текста. Устал смахивать эту писанину в своей голове. Потом, всё потом. Уйду в туман, а затем спокойно прилягу и буду разбираться. Не присяду, не постою, а прилягу. Я уже на пределе. Очень хочу отдохнуть, забыться на несколько часов, ни о чем не думать. Нервная система скоро не выдержит. Я ходячий труп. Поднял к глазам свою единственную руку. Худая, белая, как мел.

– Мерзость, – убрал подальше хлипкую конечность.

Грудь болит, чешется вырезанный на груди жетон. Синекожий постарался на славу. Теперь у меня точная копия медальона. Может, не стоило его таким огромным делать? Да ещё и так глубоко. Вон, какие борозды. Странно, что нет следов запекшейся крови. Кожа на теле какая-то гладкая, нежная.

– Как новая, – тихо пробубнел.

Что со мной происходило эти полчаса? Я почти ничего не помню. В голове обрывки мутных образов: перекошенные морды жаб, кровища, странная черная херовина на меня похожая. Брестуса не помню, но помню… вкус его сестры.

– Мне просто мерещится, – я ускорил шаг, прогоняя жуткие мысли.

Туман уже близко, надо поторапливаться.

***

Нагнали меня у того самого пенька. Я сижу и судорожно хватаю ртом воздух не в состоянии сделать пары шагов. Эти ленты за моей спиной высасывают все силы.

– Парень, мы идем с тобой, – тихо и лаконично меня поставили перед фактом.

Я обернулся. Над городом разворачивается непонятная молочная спираль. Кто-то незримый закручивает облака огромной ложкой, подсвечивая себе фонариком. Здесь такой рассвет? Или это аномалия? Или что это, блин?

– Красиво, – непроизвольно вырвалось.

Парочка синхронно задрала головы.

– Скоро разрыв, – сообщил белоглазый.

Разрыв? Ай, нафиг. Даже спрашивать не буду, я слишком устал. Хочу спать и есть. И погреться. Но сперва в туман.

– Капец у тебя морда, поедатель. Скелетная!

Ну всё, началось. Я пристально уставился на жмущуюся к синекожему девушку. Сейчас, когда они оба стоят передо мной, можно поподробней рассмотреть эту парочку. Синекожий – коя'коя, как подсказывают мне кривые черви букв над его лысой головой. Не те ли это кояʼкоя, которые «совсем охренели»?