Очерк догматики. Лекции, прочитанные в Университете Бонна в летний семестр 1946 года

1. Там, где есть христианская церковь, там, само собой разумеется, в той или иной форме соотносятся с Иисусом Христом. Это имя указывает на единство, святость и всеобщность церкви. Происходит ли de hire такое обоснование и соотнесение с Ним — вот вопрос, который следует ставить перед всякой общиной во всяком месте. Там, где существует апостольская церковь — церковь, которая слышит и передает дальше свидетельство апостолов, там будет живо присутствовать определенный признак, nota ecclesiae: Иисус Христос не только тот, от кого происходит церковь, Христос тот, кто управляет общиной. Он, и только Он один! Церковь никогда и нигде не представляет собой образование, которое само себя сохраняет. Церковь — здесь следует важный принцип церковного управления — не может управляться ни монархически, ни демократически. В ней правит только Иисус Христос, и всякое управление со стороны людей может лишь представлять его правление. И оно должно служить мерой управления со стороны людей. Иисус Христос правит своим словом через Святой Дух. Церковное управление, таким образом, тождественно со Священным Писанием, поскольку оно свидетельствует о Нем, церковь поэтому должна непрестанно заниматься толкованием и применением Писания. Там, где Библия становится мертвой книгой с крестом на обложке и с золотым обрезом, там дремлет церковное управление, соотносящееся с Иисусом Христом. В таком случае это уже не единая, святая, всеобщая церковь, такой церкви грозит бесчестие и сепаратизм. Конечно, и такая «церковь» будет ссылаться на имя Иисуса Христа, но дело ведь не в словах, а в реальности, но именно реальность будет подобной церкви не по силам.

2. Жизнь единой, святой, всеобщей церкви определяется тем, что она осуществляет возложенное на нее вестническое служение. Церковь живет, подобно тому как живут другие сообщества. Но ее сущность проявляется в ее богослужении — в возвещении Слова Божьего, в осуществлении таинств: в более или менее развитой литургии, в применении церковного права (тезис Р. Зома является фантазией, поскольку уже первая община имела по меньшей мере одно церковно‐правовое установление — апостолов и общину!) и, наконец, в теологии. Огромная проблема, на которую церковь должна постоянно давать ответ — что осуществляется посредством этих функций? Идет ли речь о наставлении? Идет ли речь о благословении индивидов или всех, о культивировании религиозной жизни, или речь идет в строго объективном плане о порядке (в соответствии с онтологической концепцией церкви), который как opus Dei должен быть просто реализован? Когда жизнь церкви исчерпывается попечением о самой себе, тогда появляется дух смерти, тогда забывается самое основное, а именно что вся эта жизнь необходима лишь для осуществления того, что мы назвали вестническим служением церкви, для возвещения, для kerygma. Церковь, которая осознает свое предназначение, ни в одной из своих функций не захочет и не сможет упорствовать в том, чтобы быть церковью ради себя самой. Есть «группа верующих в Христа людей», но эти люди рассылаются вовне. Не говорится: «Идите и отправляйте богослужения!», «Идите и наставляйте себя проповедью!», «Идите и совершайте таинства!», «Идите и устраивайте литургию, которая, возможно, повторяет божественную литургию!», «Идите и придумывайте теологию, которая будет величественно развертываться как „Сумма“ святого Фомы!» Конечно, нет никакого запрета, наверное, есть даже серьезный повод делать все это, но ничего, ничего ради себя самого! Во всем должно господствовать одно — церковь живет как вестник, живет, чтобы передать весть. Она не улитка, таскающая на спине свой домик и чувствующая себя настолько хорошо в нем, что лишь иногда высовывает свои щупальца и считает тогда, что удовлетворила «требования общественности». Нет, церковь живет своим вестническим предназначением. Она есть compagnie de Dieu! Там, где церковь жива, она должна задаваться вопросом о том, соответствует ли она этому своему предназначению или существует лишь ради себя самой. Если налицо второе, то, как правило, начинает отдавать «священностью», начинается игра в благочестие, начинается поповство и мямленье. Тот, у кого есть острое обоняние, тот учует это и будет чувствовать себя скверно! Христианство не «священно», в нем веет свежий ветер Духа. Иначе это не христианство, оно целиком и полностью «мирское» дело, открытое всему человечеству, — «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам».