Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно

В числе послов Гедимина, ездивших в 1326 г. в Новгород для заключения мира, русские летописи называют после минского князя Василия князя Федора Святославича. Можно догадываться, что это был князь из рода путивльских Ольговичей, которому принадлежал тогда Киев и который, очевидно, стал подручником Гедимина подобно своему соседу минскому князю Василию. Подчинение киевского князя Литве было, вероятно, следствием победы Гедимина на реке Ирпени над отцом Федора Святославича около 1320 г. Не все ученые, впрочем, признают этот факт. Антонович в своем «Очерке истории Великого княжества Литовского» и по его следам господин Грушевский в своей «Истории Киевской земли» отвергают этот факт, считая его летописным вымыслом. Доводы их основываются на критическом разборе сказания о походе Гедимина на Южную Русь, содержащегося в пространной Литовско-Русской летописи (так называемой Быховца). Рассказ этот действительно содержит много хронологических и других несообразностей, но при всем том едва ли может быть отвергнут целиком. Составитель неискусно сгруппировал в нем подробности, перепутал и исказил имена, но едва ли выдумал самый основной факт, о котором встречаются краткие известия и в других летописях. Доводы, приводимые в пользу такого понимания Дашкевичем в его «Заметках по истории Литовско-Русского государства», Д. И. Иловайским во втором томе его «Истории России» и отчасти Зотовым в его труде «О черниговских князьях по Любецкому синодику…», являются более убедительными, чем отрицательные доводы Антоновича и его последователей.

Подчинение киевского князя и Киевщины Гедимину легко понять, если принять во внимание, что такое представлял из себя киевский князь того времени, какими средствами он располагал. Киевский князь был в то время одним из тех бедных князьков, которые еле держались с горстью русского населения, уцелевшего после татарских погромов на степной окраине. Мать и краса русских городов в былое время – Киев – был после татар ничтожным городком, в котором Плано-Карпини, проезжавший через него в 1246 г., насчитал не более 200 домов. Во второй половине XIII в. в нем не было князей, а в 1300 г. его покинул и митрополит Максим, удалившийся со всем своим «житьем» на север от татарского насилия. «Тогда же, – прибавляет летописец, – и Киев весь разбежался». Едва ли Киев успел собраться вновь как следует в то время, когда в нем утвердились Ольговичи путивльские с соизволения хана. Но с горстью людей киевский князь не мог держаться в качестве самостоятельного владетеля и должен был подчиниться могущественному соседу, тем более что этот сосед мог до известной степени оберегать его от татар.

Князь Федор Святославич в качестве подручника, вассала великого князя литовского, продержался до 1362 г. В этом году, как сообщает так называемая «Густынская летопись», великий князь Ольгерд взял Киев под князем Федором и посадил в нем своего сына Владимира. Смещая князя Федора, который был не только подручником великого князя, но и данником татарского хана, Ольгерд, по всем признакам, воспользовался неурядицами, происходившими в то время в Орде. Надо сказать, что со смертью Бердибека (1359) ханская власть некоторое время не существовала фактически. Беспрестанно сменялись эфемерные ханы, временщики и авантюристы; по словам современного арабского историка Ибн-Хальдуна, «было несколько эмиров монгольских, поделившихся управлениями в округах Сарая; они были не согласны между собою и правили своими владениями порознь». Позже, уже в 70-х гг. XIV столетия, из среды этих правителей выдвинулся крымский эмир Мамай, захватил в свои руки власть в Орде и достиг значительного могущества. Но в 60-х гг. XVI в. не было в Орде ханов или князей, которые могли бы дать действительное значение ханскому суверенитету в южнорусских областях. Ольгерд и воспользовался благоприятным моментом для освобождения Киевщины от татарской зависимости и окончательного присоединения ее к Великому княжеству Литовскому. Последнее ему удалось; но эмансипировать Киевщину от татар Ольгерд оказался не в состоянии. Впоследствии, когда восстановилась в Орде сильная ханская власть и прекратились усобицы, князь Владимир Ольгердович должен был по прежнему обычаю выплачивать им дань. Вот почему и на монетах его встречаем татарскую тамгу, которая служила обычным выражением подданничества по отношению к татарскому хану.

Что Ольгерд стремился пользоваться неурядицами в Орде для освобождения южнорусских земель от татарского ига и присоединения их к Литве, на это указывает и поход его, предпринятый в то же время на Подолье. Подолье принадлежало к числу тех южнорусских населенных местностей, которыми непосредственно владели татары. Таких местностей можно указать несколько, кроме Подолья. Таковы, например, Тула и иные «татарские места» в верхнеокском бассейне, селения по рекам Хопру, Вороне и Черленому Яру и т. д.