Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно

Надо начать с того, что между ними не происходило окончательного дележа владений. Правда, Гедимин роздал своим сыновьям еще при жизни различные области государства. Но эта раздача не имела характера выдела им уделов: скорее это была раздача наместничеств. Поэтому, когда умирал тот или другой князь из сыновей Гедимина, его княжество не шло в раздел между его сыновьями, а иногда и совсем не попадало в их руки. Чаще всего в таких случаях на отцовском столе садился один из внуков Гедимина, а другим Ольгерд назначал княжения в других областях; некоторые даже уходили кормиться на сторону. Таким образом, например, когда умер в Минске Наримунт Гедиминович, то на его месте остался княжить один из его сыновей – Михаил, а другие ушли на сторону: Юрий держал одно время Кременец от князей литовских и короля польского Казимира, а затем был князем в Бельзе и Холме на Волыни; Патрикей был князем в Стародубе-Северском, который он получил от Ольгерда и в свою очередь передал одному только из трех сыновей – Александру (двое других уехали служить в Москву). Из сыновей Кориата Гедиминовича, получившего от отца Новгородок Литовский, один только Федор остался на отцовском княжении, а остальные уходили на сторону, княжили на Подолье, а один из них, Юрий, – даже в Молдавии. Ольгерд, раздавая княжения своим сыновьям, также не придавал им значения уделов. Поэтому и после его смерти преемник его Ягайло вновь подтверждал своим братьям княжения, полученные ими от отца. По крайней мере, мы знаем это об одном из них – Андрее Полоцком – из его же собственного признания. Но у некоторых князей по смерти Ольгерда были отобраны владения, перешедшие к ним от отцов. Таким образом, например, отобран был у князя Федора Любартовича, княжившего после отца на Волыни, сначала Луцк, а потом Владимир, взамен которого ему дан был Новгород-Северский. Следовательно, очевидно, что областные княжения не составляли еще уделов, и князья владели ими «до воли» великого князя. И позже, в XV и XVI вв., нужна была особенная грамота великого князя, гарантирующая потомственное владение княжеством, чтобы создался удел. В противном случае княжество считалось владением «до воли» великого князя и отбиралось им при первой надобности. Таким образом, например, король Казимир отобрал у князя Ивана Андреевича Можайского Брянск, пожалованный ему в 1450 г., и дал ему взамен Стародуб и Гомель. Итак, владения Гедиминовичей в XIV в. не были еще их уделами. Гедиминовичи княжили в зависимости от великого князя, который давал им княжения, отбирал их, заменял другими, руководствуясь не чем иным, как соображениями своей и государственной пользы, а не известными правами самих князей. Значение уделов владения Гедиминовичей получили позже, в XV в., когда закончился процесс государственного сложения, упразднены были крупные областные княжения и остались сравнительно мелкие владения Гедиминовичей и Рюриковичей. Эти владения и приравнены были в отношении принципа отчинности ко всем другим земельным имениям. Впервые такое приравнение нашло себе общее законодательное выражение в земском привилее Сигизмунда Кейстутовича 1434 г., гарантировавшем ненарушимое владение отчинами не только для бояр, но и для князей. Но восстановлявшиеся в XV в. крупные областные княжения – Волынское, Киевское – по старине носили характер только временных, пожизненных владений Свидригайлы, Олелька и его сына Семена.

Вообще областные князья Гедиминова рода находились в большой зависимости от великого. Уже не говоря о том, что они обязаны были являться на помощь великому князю с ополчениями своих земель, они обязаны были вместе с тем платить великому князю известную дань в знак подданства – подданщину. Хронист немецкого ордена объясняет причину похода великого князя Кейстута на племянников – Ягайлу, князя витебского, и Корибута, князя новгород-северского, – тем, что они не заплатили великому князю своей дани (die em seyne zins hatten uff gehalten). Платеж великому князю подданщины был более или менее общим правилом, которому подчинялись как князья Гедиминовичи, так и русские князья Рюрикова рода, уцелевшие на своих родовых княжениях. Акты и хроника Стрыйковского констатируют платеж подданщины подольскими князьями – Константином Кориатовичем и затем Свидригайлой. Договорные грамоты короля Казимира с князем новосильским и одоевским Федором Львовичем показывают, что и чернигово-северские князья платили в казну великого князя литовского полетнее (solitum annuum censum, как выражается латинская грамота). Есть данные на то, что и смоленские удельные князья вносили в великокняжескую казну ежегодно определенную сумму денег под именем посощины. Весьма возможно, впрочем, что некоторые областные князья, пользовавшиеся особым значением и милостью у великого князя, вроде, например, Кейстута и Скиргайлы, не платили этой дани. Но если это было, то было исключением, а не общим правилом.