Очерк православного догматического богословия. Часть I

II. Признавая неизменяемость и неусовершаемость христианского вероучения со стороны своего содержания, православная церковь этим однако не отвергает возможности и некоторого рода его усовершаемости и развития. Эту усовершаемость и развитие {стр. 27} она полагает в точнейшем определении и объяснении или раскрытии одних и тех же неизменных в существе своем догматов, но но не в умножении числа догматов, не в изменении самого содержания христианского вероучения. Усовершаемость и развитие христианского вероучения, следовательно, может иметь не объективное, а только субъективное, — по отношению к человеческому сознанию, к усвоению и пониманию догматов людьми [9]. Что христианское вероучение в этом смысле действительно может усовершаться, это неизбежно, если догматы веры должны усвояться человеческим сознанием. Такое раскрытие догматы и действительно имели в церкви. Приняв от И. Христа и апостолов учение веры, церковь не ограничивалась одним только неподвижным и мертвым его хранением, буквально повторяя лишь переданное на хранение учение; напротив, она старалась переводить истины веры на язык понятный и общедоступный для каждого верующего, а когда было нужно, старалась выработать более точные и определенные формулы, сообразно с обстоятельствами времени, выяснить их внутреннюю сущность, уяснить взаимную связь, оградить от примеси чуждых истине мнений и пр. Так, при раскрытии догматов в борьбе с еретиками были выработаны термины богословские с определенным значением для более точного обозначения догматов, не встречающиеся в Писании, напр.: Троица (Τριάς), единица (μόνας, ένας), лице, ипостась ('υπόστασις), существо (ούσία), единосущный ('ομοούσιος), Богочеловек (Θεάνθρωπος, Θεόμβροτος), вочеловечение (ενανθρώπος), воплощение (ενσωμάτωσις, ενσαρκος παρουσία, επιφάνεια), Богородица (Θεοτόκος), Богоматерь (Θεομήτωρ), Приснодева (Άειπάρθενος), позднее — пресуществление (transsubstantiatio, μετούσιωσις) и мн. др. Подобным же образом, в борьбе с еретиками по поводу допускаемых ими искажений догматов, точнее было определяемо и уясняемо самое содержание догматов, особенно на Вселенских Соборах, {стр. 28} напр., в IV в. — против Ария и Македония были раскрыты догматы ο единосущии лиц Св. Троицы и божестве Сына Божия и Св. Духа, в V в. — по поводу ересей Нестория и монофизитов — догмат ο двух естествах в И. Христе, в VII в. — по поводу ереси монофелитов — учение ο двух волях во Христе, по поводу других ересей — догматы ο первородном грехе, ο благодати и пр. Но раскрывая таким образом догматы, церковь и на Вселенских Соборах отнюдь не привносила в откровенное учение чего-либо нового. Нельзя признать истинным мнение (защитников теории догматического развития или прогресса церкви), что догматическими определениями Вселенских Соборов будто бы устанавливались и возводились на степень общеобязательных истины, которые до того времени или не были известны церкви, или были только неустановившимися и потому не общеобязательными мнениями, так что всякое вероопределение собора составляло и новый догмат. На самом деле только то соборы объявляли догматом, что и раньше было общим верованием церкви и, следовательно, имели дело с истиной готовой. «Это вера апостольская! это вера отеческая! это вера вселенская!» — так восклицали отцы соборов, изрекая свои вероопределения. В своем содержании в соборных определениях догматы оставались тем же, чем они были и до определений Вселенских Соборов; приобретало большую точность и полноту только их словесное выражение. Это же вызывалось не тем, будто определяемые богооткровенные истины до того времени находились еще в состоянии неразвитом, зачаточном, или что они не сознавались, а еретическими заблуждения. В самом содержании вероучения таким образом не происходило никакого развития или обогащения его новыми истинами. Отсюда, — в древней церкви богооткровенные истины считались догматами, имеющими общеобязательную силу, как после, так и до определения их Вселенскими Соборами; равным образом ересь считалась ересью и до осуждения ее церковью. Что это так, особенно видно из анафематствования церковью еретиков, умерших раньше соборных определений тех или других догматов, которые искажались ими, ибо, по слову Спасителя, неверуяй уже осужден {стр. 29} есть (Ин 3, 18; ср. Тит. 3, 11), напр., осуждение на V-м Вселенском Соборе (553 г.) Феодора мопсуетского (ум. 429 г.) за то, что «не хранил и не проповедал правых догматов веры», прямее, — за то учение, за которое подвергся анафеме на III-м Вселенском Соборе (431 г.) ученик Федора Несторий. Такое раскрытие неизменных в своем существе догматов в православной церкви продолжалось и во все последующие времена, после эпохи Вселенских Соборов, продолжается и доселе, по случаю вновь возникавших и возникающих заблуждений, напр., против заблуждений римских и потом протестантских, а также и против разного рода противохристианских учений, и не прекратится дотоле, пока не прекратятся заблуждения против догматов, и вообще — потребность, применительно к обстоятельствам времени, определять и объяснять свои догматы в охранение православия.