Очерк современной европейской философии

Обычно в классической медицине мы обращаемся к врачу как к специалисту, который знает истину о нашем теле (если отвлечься от тех психопатических ожиданий, которые обычно у нас есть, когда мы обращаемся к врачу в надежде, что он имеет какое-то магическое средство, которое нас спасет). Он владеет этой истиной даже до того, как вступил с нами в общение, и рассматривает наше тело как частный случай неких общих знаний. Эта истина в каком-то смысле предшествует частному случаю: если у вас рак, то ваш частный случай рака идет после знания о том, что такое рак вообще. А в психоанализе есть сгущение, которое на поверхности выступает как общение пациента и врача, и истина не существует до этого общения; в психоанализе врач принципиально не знает никакой истины до общения. Более того, по смыслу того, что я говорил раньше, и в самом общении не врач устанавливает истину, а знание, или истина, возникает в смысле высвобождения некоей продуктивной сознательной жизни, которая сама развязывает прошлые сцепления (то есть возникает не в виде знания о чем-то, как если бы это «что-то» было просто предметом, внешним объектом, который можно было бы отделить от себя и сказать: я знаю об этом). В итоге истина даже может быть просто отброшена, она нам не нужна. В каком смысле? Если вы воспользовались лестницей, чтобы подняться в амбар, вам не нужно тащить ее за собой.

Параллельно с Фрейдом аналогичная мысль появляется и у совершенно другого человека — представителя так называемого логического позитивизма Витгенштейна. В своем «Логико-философском трактате» он писал о таких разновидностях истин, которые мы отбрасываем, придя посредством их куда-то. Я хочу обратить ваше внимание на те истины, которые возникают из некоторого совместного переживания, в данном случае — совместного или совмещающего врача и пациента. Вы знаете, например, что по правилам психоанализа никакая реальная аналитическая процедура невозможна, излечение врачом пациента невозможно, если со стороны пациента не возникнет явление так называемого трансфера, или переноса: в каких-то ситуациях общения врача и пациента у пациента должен возникнуть некоторый образ врача, на который он должен перенести свои состояния и чувства, влечения и привязанности, о которых как раз и идет речь; они должны быть выполнены на враче, и только когда это возникает, тогда может начаться эффективное лечение.

До сих пор я говорил об опыте с точки зрения самодостаточности опыта: о неких смыслах, сущностях и прочее, которые содержатся только в самом опыте, а сейчас я показываю, что, кроме того, чтобы речь шла о явлениях сознания, речь должна идти еще и о реальных феноменах общения. В данном случае мы имеем некую общину, пускай состоящую из двух человек, которая и есть производитель, или продуктивный агент, явлений и событий. Связь должна быть совершенно конкретной, здесь и теперь, связь людей, не вытекающая ни из каких общественных связей. Она ведь сама по себе каждый раз есть сгусток, сгущение или вспучивание внутри всей системы социальных отношений, которую мы анализируем в терминах классов, слоев, анализируем социологически — по стратам и прочее, приводим социальную статистику.