Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы

В ходе противоборства польских и германских спецслужб часто использовалась практика внедрения своей агентуры в соответствующие структуры противника. Использовавшиеся агенты-двойники чаще всего проявляли свою лояльность практической работой на одну из сторон. Но, с точки зрения «канонов» работы «двойных агентов», встречались также нестандартные случаи.

Иллюстрацией служит дело некоего Бронислава Пилацкого, обычного землевладельца, проживавшего в приграничном районе на польской территории. Осенью 1935 года, как лицо, имевшее многочисленные связи по обе стороны границы, он был завербован в качестве конфидента аппаратом Пограничной охраны в г. Цехануве. Весной следующего года он был уже передан на связь в быдгощскую экспозитуру, в которой использовался в качестве связника как минимум с двумя ценными ее источниками в Восточной Пруссии. Первым был старый агент польской разведки Эмиль Вах, поставлявший в экспозитуру информацию военного характера. Вторым был сын другого польского крестьянина Отто Шиманьского, от которого поступали сведения о деятельности местных структур СА в Восточной Пруссии.

За все время сотрудничества с польской разведкой Пилацкий получил незначительную сумму в 612 злотых, очевидно, компенсировав ее работой на германскую разведку. В год его вербовки поляками он был также привлечен к сотрудничеству офицером Абверштелле «Кёнигсберг». Выполняя задания своих руководителей от обеих разведок, Пилацкий ничего им не сообщал о характере своей деятельности в пользу другой стороны. Польские агенты, с которыми он поддерживал связь, были немцами арестованы только после сентября 1939 года, причем непонятно, либо на основании захваченных архивов 2-го отдела, либо когда необходимость их использования немцами «втемную» уже отпала.

Незначительный по тем временам срок наказания за шпионаж в виде пяти лет заключения, назначенный Пилацкому военным судом Рейха, свидетельствует о его относительно «честной» работе на Абвер[79].

Происходящие в Данциге процессы, особенно в части расширения и активизации деятельности нацистской партии, поставили польскую разведку перед необходимостью совершенствования механизмов своей работы по внедрению в чувствительные, с точки зрения безопасности нацистов, объекты.

В самом начале 30-х годов капитан Жихонь на основе материальной заинтересованности завербовал рядового штурмовика по фамилии Кофер. Умелое руководство последним, получившем в польской разведке псевдоним «Бруно», личные и деловые качества агента позволили ему в короткий срок стать помощником по «политическим вопросам» командира 6-й бригады СА в Данциге Линсмайера. Характер его деятельности в самом центре нацистского аппарата и доступ ко многим секретным сведениям ряда германских партийных, государственных и специальных институтов превратил его в глазах руководства польской разведки в ценного источника. Особую значимость для поляков он приобрел, когда в передаваемых им материалах стали содержаться сведения о деятельности Абвернебенштелле «Данциг» и его руководителе Оскаре Райле.

Благодаря полученной от «Бруно» за три года сотрудничества информации, майор Жихонь смог выйти на нескольких ценных агентов Абвера и других нацистских спецслужб в Польше, часть из которых была арестована, другая – перевербована или стала участвовать в проводимых поляками операциях «втемную».

Участившиеся провалы заставили сотрудников Абвера и гестапо искать источник утечки сведений в своих данцигских аппаратах.

К тому времени в городе на основе политического отдела (А1) полицайпрезидиума уже был сформирован местный аппарат гестапо, который под руководством Курта Гретцнера активно включился в поиск польского «крота».

К расследованию о фактах утечки были даже привлечены прибывшие из Берлина специалисты гестапо. Через какое-то время «Бруно» почувствовал интерес к своей персоне со стороны германской контрразведки. Особенно тревожные признаки стали проявляться, когда он обнаружил за собой постоянную слежку. Несмотря на серьезные подозрения в отношении Кофера, разработчики операции из гестапо не могли бездоказательно арестовать видного, по данцигским меркам, функционера СА, поэтому они вынуждены были ограничиться скрытным наблюдением, чтобы установить его связь с представителями польской разведки.

«Бруно» решил не искушать судьбу и, после уничтожения всех компрометирующих его материалов, перебежал в Польшу, где продолжил свою деятельность агента польской контрразведки. До сих пор остается загадкой причина, по которой Кофер, после всех своих злоключений, рискнул по фальшивым немецким документам приехать в Германию, где он был несколько позже арестован гестапо. После следствия, сопровождавшегося пытками, он был приговорен к смертной казни за измену[80].