Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы

Так, Незбжицкий, делясь информацией с местным резидентом Петром Курницким и инструктируя того по вопросам обеспечения безопасности источника, писал: «Мы получили в последнее время ряд документальных данных от нашего резидента в ГПУ Киева, которые передаю тебе с просьбой сейчас же подготовить предложения (по реализации. – Авт.)». Из материалов, полученных Незбжицким, следовало, что украинскими чекистами к сотрудничеству было привлечено четыре агента, работавших в Генеральном консульстве Польши в Киеве (две горничные и два рядовых сотрудника). На тот период также была близка к завершению вербовка шофера консула.

Несмотря на низкий должностной статус одного из советских агентов, ему периодически удавалось получать копии секретных документов, подготовленных вице-консулом и первым секретарем.

В одном из документов киевского сектора ГПУ, полученном Незбжицким, содержалось задание одному из агентов – горничной: фиксировать в памяти все предметы в помещениях консульства, обращая внимание на мельчайшие детали, например, на названия книг в книжном шкафу консула.

К числу других сведений, содержащихся в агентурном сообщении источника в ГПУ, относились адреса трех конспиративных квартир, где принимались агенты из польского консульства, а также общая система наблюдения за всеми сотрудниками дипучреждения и его посетителями. В конце сопроводительного письма Курницкому Незбжицкий писал: «Действуй очень осмотрительно, не давая повод ГПУ подозревать, что тебе что-то известно. Не волнуйся»[244].

Вернемся к киевскому периоду работы Незбжицкого. Одними из первых материалов, направленных им в штаб-квартиру польской разведки, были информационные сообщения о структуре управления Киевского военного округа, составе кораблей Черноморского флота, перечень военизированных формирований ОГПУ на Украине, включая состав и места расположения погранотрядов.

В одном из первых отчетов о совершенствовании агентурного аппарата своей плацувки «О.2» Незбжицкий писал, что он взял на учет двух военнослужащих Красной армии: радиотелеграфиста 6-го отдельного радиобатальона и летчика 5-й авиабригады. На начальной стадии контакта от последнего были получены сведения о возможном перемещении базы легких гидропланов в Днепродзержинск и изменении мест базирования кораблей Днепровской военной флотилии.

Информация, полученная Незбжицким от радиотелеграфиста, включала в себя сведения о местах дислокации некоторых частей Украинского военного округа: 21-го зенитного дивизиона, 3-го отдельного батальона и т. д. Чем закончились указанные разработки кандидатов на вербовку, не известно[245].

Среди агентов, в тот период находившихся у Незбжицкого на личной связи, значился некий Илия Виноградов, проходивший по учетам 2-го отдела под криптонимом «4002». Одновременно польским разведчикам было известно, что последний также сотрудничал с ОГПУ, являясь, таким образом, агентом-двойником.

Характеризуя его, Незбжицкий в одном из своих отчетов писал: «…важнейшим информатором ГПУ по консульству является врач Илия Виноградов, психоаналитик, человек большого ума и большой ловкости. Для ГПУ он “отличный кадр”: как профессионал легко направляет беседу в нужное ему русло, делает это ненавязчиво и незаметно. Из малых данных может делать большие и, как правило, верные выводы. Все схватывает на лету». Далее Незбжицкий отмечает основной мотив искреннего сотрудничества Виноградова с польской разведкой – враждебное отношение к большевикам и их представителям – чекистам. По словам польского разведчика, история его контактов с ГПУ «вполне правдоподобна, сложна и… банальна». Он продолжает: «Я склонен думать, что он (доктор) действительно состоял в какой-то контрреволюционной организации (еврейской) и ценой сотрудничества с ГПУ купил себе жизнь и свободу»[246].