Очерки и воспоминания

То было очередное сообщение о жестоком обращении военных властей с еврейским населением на театре военных действий или в прифронтовой полосе. Такие известия поступали все чаще и чаще, и концентрировались они у А. И-ча. Собирание их стало теперь его главным делом.

Но одним собиранием этой прискорбной информации он не ограничивался. Часто, заходя к нему по вечерам, я заставал его погруженным в работу.

- Вот, говорил он, отбирая некоторые бумаги из множества лежавших перед ним, на основании этих документов надо составить докладную записку. Другие я сам обработаю. Только чтобы было готово завтра, к одиннадцати часам утра. В двенадцать я должен уже сдать.

- Кому?

Он загадочно улыбался, не давая ответа.

Начиналась кампания "кровавого навета" на евреев, поднятая некоторыми элементами польского населения на театре войны и активно поддержанная ставкой главнокомандующего. А. И. раньше всех других еврейских общественных деятелей усмотрел в первых мелких известиях об обращении военных властей с евреями приближение большого общественного бедствия и пытался противодействовать ему.

Но личных сил его было не достаточно. Необходимы были общие соединенные усилия, единый еврейский фронт.

А между тем жизнь еврейской интеллигенции Петербурга сложилась так, что создание единого фронта казалось делом немыслимым. Кружковщина разделила еврейскую общественность. Четыре главные группировки - сионисты, народная группа, демократы и народная партия, не говоря уже о других, менее значительных, держались обособленно, враждовали между собою, неохотно шли на совместные действия. К тому же лидеры всех этих "течений" были в отсутствии, - война их застигла заграницею, - а без них их сторонники были еще менее склонны сесть вместе за "круглый стол". А.И. взял на себя трудную задачу объединения {89} враждовавших партий. Путем настойчивых переговоров с наличными их членами, воздействия на каждого из них в отдельности, ему удалось добиться своего.

Я вспоминаю эти первые объединенные собрания на дому у А. И-ча или у меня. Трудны были первые шаги, "неувязка" давала себя заметно чувствовать. Но А. И. был на страже: обычно хранивший молчание, он здесь часто брал слово, сглаживал полемические выпады, примирял споривших, всегда удачно привлекал общее внимание к основному, всех волновавшему вопросу. Он был фактическим руководителем заседаний, хотя от председательства на них неизменно уклонялся, не говоря уже о том, что он всегда брал на себя исполнение принятых решений.

Так, благодаря его инициативе и энергии, объединение еврейских общественных сил Петербурга стало совершившимся фактом, когда месяца через полтора отсутствовавшие деятели вернулись на родину. Оставалось лишь придать заключенному союзу организационную форму, смягчить властные навыки одних, самолюбивые претензии других, успокоить подозрительность третьих и кружковое рвение четвертых. А. И. все это сделал. Он побывал у всех, кого надо, у кое-кого по нескольку раз, поговорил, как только он умел: мягко, сердечно, но настойчиво, затронул у каждого его сокровенные струны, сам ко всем благорасположенный, расположил всех друг к другу, сплотил всех в общей работе.

Образовалась единая еврейская организация, в которую входили члены всех партий на пропорциональных началах, организация, собиравшаяся раз в месяц на общие собрания, и выбравшая бюро, в которое входили также ех officio члены Государственной Думы, и которое заседало еженедельно. Работа закипала. И было над чем трудиться.

Из Польши и Западного края приходили грозные вести. Еврейское население целых городов и уездов изгонялось в течение суток. Ни в чем не повинные люди подвергались расстрелу, еврейские религиозные святыни - надругательству. Каждое собрание пленума открывалось сообщением поступившей информации, и сердце обливалось кровью при чтении этого синодика жестоких гонений. Сильное волнение охватывало присутствовавших, лились страстные речи. А. И. обычно молчал. Он знал уже все докладывавшиеся материалы, ибо часто сам поставлял {90} их, он успел уже их изучить и обдумать, он уже кое-что успел сделать, чтобы уменьшить размеры бедствия.

Молча присутствуя на собраниях, он следил лишь за тем, чтобы не было нарушено единство настроения, чтобы в пылу дебатов не сказалась партийная рознь, чтобы были вынесены общие, всеми одобренные решения. Еще значительнее была его роль в подготовке, материала для таких собраний и в исполнении постановленных решений.