Очерки японской литературы

Стоит только хотя бы бегло ознакомиться с хэйанским  моногатари, чтобы убедиться в том, что эта тема — основ­ная для всей повествовательной литературы той эпохи. На­чиная с первого произведения по этой линии — «Исэ-мо- ногатари», кавалер и дама господствуют на страницах мо­ногатари нераздельно. И этот факт объясняется не только литературными традициями и вкусами: он обусловлен всей окружающей обстановкой. Моногатари в огромном боль­шинстве случаев рисуют жизнь и быт господствующего сословия — хэйанской знати. Эти жизнь и быт в те вре­мена, йри наличии экономического благополучия и поли­тического могущества, были проникнуты насквозь начала­ми мирной "гражданской» (как тогда называли) культуры: то есть фактически — началами гедонизма. В этой насы­щенной праздностью, чувственностью, изящной образован­ностью среде женщины, естественно, играли первенствую­щую роль. Взаимоотношения мужчин и женщин станови­лись в центре всего этого праздничного, беспечального, обеспеченного существования. «Кокинсю» великолепно это отражает: давая образцы танка, то есть стихотворений, которые только и писались, что в связи с каким-нибудь моментом или происшествием,— эта антология более чем наполовину состоит прямо или косвенно из любовных сти­хотворений. Таким образом, это центральное явление хэй­анской жизни, ставшее таковым в силу объективных исто­рических условий, стало п основной темой повествователь­ной литературы. Поэтому, поскольку Мурасаки стремилась дать отображение жизни, историю, более полную и под­робную, чем даже настоящая история — «Ннхонги», она должна была отразить прежде всего эту центральную проблему, причем так, как она ставилась в ее гла­зах, как это действительно было: «женщина — в руках мужчины».

Таким образом, можно утверждать, что эти три места из «Гэндзи», эти три замечания Мурасаки совершенно точно характеризуют основные черты ее работы, опреде­ляя, во-первых, жанр произведения, во-вторых,— его стиль и, в-третьих,— его тему.

Первое замечание Мурасаки говорит о том, что «Гэнд­зи» прежде всего повествовательный прозаический жанр; затем оно указывает, что здесь мы имеем дело с художест­венно обработанной историей, вернее сказать — действи­тельной жизнью; и, наконец, оно же характеризует и со­отношение изображаемого с изображением: мы имеем здесь художественную правду в реалистическом смысле этого слова.