Очерки истории чумы (фрагменты)

Противоэпидемические мероприятия в России. В России первое сообщение о «моровом поветрии» на юге Франции было получено в сентябре 1720 г. от российского посланника в Париже. Тотчас по получению его, Петр I принял ряд мер против заноса чумы в Россию. Адмиралтейству и Коммерц-коллегии приказано «соблюдать осторожность» по отношению к прибывающим в Ригу, Ревель и Архангельск из Франции кораблям, подвергая их санитарному осмотру.

Французским купцам предложено для ввоза в Россию товара запастись пропуском, «пашпортом» от русского посланника в Париже.

По мере нарастания эпидемии во Франции строгости по отношению к прибывающим оттуда кораблям усилились, и, наконец, в 1721 г. начальникам всех русских портов было приказано не впускать ни одного корабля из французских гаваней. Одновременно был принят ряд предохранительных мер на сухопутных границах. Генерал-губернаторам и воеводам пограничных областей разослали именной указ-инструкцию, «как поступать должно при получении первых сведений о моровом поветрии из соседних государств».

Меры эти сводились к устройству застав, на которых днем и ночью должны были «гореть огни, чтобы проезжих чрез те огни... о той моровой язве расспрашивать под смертною казнью». Приезжающих из «заповетренных мест» велено было держать на заставах и никуда не пускать, «чтоб с людьми никакого сообщения не имели». Зараженные дома предписывалось сжигать со всем находящимся в них имуществом и скотом. Людей же — выводить «в особые пустые места».

Судя по имеющемуся историческому материалу, в Россию чума на этот раз не проникла. Однако в обнаруженном К.Е. Васильевым и А.Е. Сегалом черновике «Ведомостей» за 1720 г., носящем название «Ведомости публичные для известия из коллегии иностранных дел», помещено сообщение из Лейпцига от 7 августа: «По некоторым ведомостям из Царя-града от 27 июня видится, что моровое поветрие много там бедства чинит: и что ежели оно там продолжится, то султанский двор принужден будет выехать оттоль вон; оное поветрие распространяется в Могилеве и во многих местах в Подолии». В отпечатанной газете это сообщение с пометкой «чтено 27 августа 1720 г.» помещено не было. Очевидно, редактор (возможно, сам Петр I) не счел нужным оповещать население России о «моровом поветрии» в Подолии и в Могилеве. Что это была за эпидемия, сегодня решить уже невозможно из-за отсутствия каких бы то ни было клинических или эпидемиологических данных.

Судьба Шато. Но что же произошло с Шато? В дискуссии о причине чумы, вспыхнувшей в Марселе в 1720 г., верх одержали контагионисты во главе с доктором Жаком Астрюком (1634—1766) из Монпелье. Шато судили и приговорили к смертной казни. В его защиту выступили известные в то время врачи-антиконтагонисты Шикуано, Дейдье и Бойэ. Они утверждали, что чума «самобытно произошла в Марселе», и указывали на дождливую сначала, а затем жаркую погоду в 1720 г., а также на крайне бедственное состояние «бедного класса народа». Они настаивали на том, что «чумообразные лихорадки» господствовали в Марселе еще до прибытия корабля Шато и что чума появилась преимущественно в грязном «старом городе» и что экипаж этого судна заболел оттого, что имел контакты с населением «старого города», а не наоборот. В пользу этого мнения очень веско свидетельствует опубликованный столетие позже дневник Гужона, казначея епископа Бельсенса, который тот вел в течение 1712—1722 гг. Гужон за 23 дня до прибытия корабля Шато в Марсель записал свое наблюдение о лихорадке среди жителей «старого города», которая проявлялась бубонами.

Шато так и не казнили, он ответил не перед людьми, а перед Богом. Он умер в марсельской тюрьме незадолго до исполнения приговора... от чумы. Так закончилось второе пришествие чумы в Западную Европу. 

ОЧЕРК XX ТРАГЕДИЯ В СТАНИЦЕ ВЕТЛЯНСКОЙ — ТУПИК ДОБАКТЕРИАЛЬНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ ОБ ЭПИДЕМИОЛОГИИ ЧУМЫ (1878)

Во второй половине XIX столетия вновь запульсировали природные очаги Великого Евразийского чумного «излома» (1863—1879). В июне 1877 г. «очнулся» Прикаспийский Северо-Западный очаг чумы. Чума тихо вернулась в Астраханскую область. В Астрахани больные, по наблюдениям врачей, переносили болезнь легко, большей частью на ногах. Вспышку астраханской чумы посчитали заносной и привели ее в «генетическую связь» с рештской эпидемией в Персии. Бубонные заболевания продолжались в городе и окрестностях в июле, августе и сентябре, а отдельные случаи встречались и позже — в 1878 и 1879 гг., но они перестали вызывать озабоченность у властей. Однако в станице Ветлянской (Ветлянке)пульсация очага приобрела столь отчетливый характер, что была услышана не только в России, но и в Европе. Мы восстановим ход этой «чумной бойни» по работам Г.Ф. Архангельского (1879), М.И. Галанина (1897), Н.К. Щепотьева (1897), Г.Н. Минха (1898), Ф.А. Дербека (1905), О. Слободова (1905) и др.

14.