Очерки истории чумы (фрагменты)

Колле в 1903 г. предложил готовить убитые вакцины из агаровых культур, добавляя формальдегид. В эти два метода в разное время были внесены изменения, касающиеся в основном приемов инактивации микроба. Было отмечено, что слабые растворы дезинфицирующих веществ: фенол, формалин, эфир, а также глицерин меньше деформируют антигены чумного микроба, чем воздействие температуры. Ученые изучали иммунизирующее действие отдельных фракций и дериватов чумного микроба: капсульную фракцию, нуклеопротеиды, фаголиза-ты. До эпидемий чумы начала 1930-х гг. убитые вакцины занимали лидирующее положение в противоэпидемиологической практике.

История живой чумной вакцины также начинается с опытов Иерсена (1895). Этот необычайно плодовитый ученый впервые отметил, что чумные микробы могут терять свою вирулентность при пересевах на питательных средах и в малых дозах отлично предохраняют животных от чумы. Результаты, полученные Иерсеном, были подтверждены Кальметом (1899), Колле и Отто (1903—1904), Стронгом (1906—1907) и др. Иерсен испытал на себе действие приготовленной им культуры, убивающей 20–30% крыс. После прививки у него развивалась лихорадочная реакция, но все окончилось благополучно. Обезьяны, зараженные этим штаммом, остались живы. Считая, что обезьяны по филогенезу ближе к человеку, чем крысы, Иерсен пришел к заключению, что этот метод вакцинации можно применить к человеку. Однако в своем сообщении по этому вопросу он высказывался очень сдержанно.

Стронг (1906) пошел дальше. После того как он испытал на себе безвредность штамма MaV, ослабленного неизвестным методом, то он привил в Маниле 200 человек, приговоренных к смертной казни. Несмотря на то, что каждый заключенный получал под кожу «целую агаровую культуру» (15–20 млрд. микробов), вакцинация прошла без осложнений. На этом закончились первые попытки вакцинировать людей живыми чумными микробами. На более широкое применение живых вакцин исследователи не решались, не было уверенности в безопасности метода, пугала возможность реверсии авирулентных микробов в вирулентную форму (Коробкова Е.И., 1966).

К началу 1930-х гг. в представлениях о противоэпидемической эффективности вакцинации назрел кризис. Многолетние наблюдения над большим количеством людей, привитых разными убитыми вакцинами в пульсирующих очагах чумы, показали их слабую эпидемиологическую значимость как в предохранении против бубонной чумы, так особенно против легочной чумы. Эти наблюдения вновь привлекли внимание исследователей к живым вакцинам (в СССР с живыми вакцинами начали работать с 1934 г.). Однако даже в конце 1930-х гг. не было четких представлений о механизмах развития легочной чумы. Одни авторы настаивали на пневмотропности штаммов чумного микроба. И даже получали такие штаммы путем многократного пассирования чумного микроба через экспериментальных животных. Например, профессором А.М. Ско-родумовым (1888—1939), при изучении штамма, выделенного в 1927 г. во время эпидемии легочной чумы в Монголии, получены «свойства пульмонтропности» у возбудителя чумы, выраженные в организме морской свинки. Такой штамм вызывал пневмонию у этих животных при подкожном или внутрибрюшном заражении (Шунаев В.В., 1934).

Другие считали, что главным фактором в воспроизведении той или иной клинической формы чумы являются входные ворота инфекции. Пессимистичными были взгляды и на возможность предупреждения легочных форм болезни путем подкожной иммунизации. Они сложились совершенно обоснованно, так как учитывали результаты иммунизации людей убитыми вакцинами. Как правило, такие вакцины оказывались неэффективными в очагах чумы не только для предотвращения заболеваемости людей легочной формой болезни, но и бубонной.

Оттен (1936), основываясь на наблюдениях, сделанных им на острове Ява, относился скептически к возможности предупреждения заболеваний людей легочной чумой даже при их иммунизации живой вакциной. Жирар (1936) был более оптимистичен. Он, наблюдая за развитием иммунных реакций у людей и морских свинок, иммунизированных подкожно и интраорбитально вакцинным штаммом EV, пришел к выводу, что нет особой разницы в механизмах развития иммунитета в отношении обоих форм чумы.