Очерки истории чумы (фрагменты)

Как только в мокроте доктора Шрейбера был обнаружен возбудитель чумы, ворота форта были заперты на ключ со всеми, кто в данный момент там находился. Началась изоляция форта. Связь с внешним миром осуществлялась по телефону. Письма, газеты и провизия привозились по утрам на извозчике и клались на снег возле пристани; когда извозчик удалялся, открывались ворота и привезенное доставлялось на форт. Провизия заказывалась с вечера по телефону в одном из магазинов, хозяин которого был так любезен, что закупал в городе все, что у него просили и отсылал с почтой и газетами на форт. Письма с форта, которые к тому же писались только здоровыми сотрудниками, дезинфицировались, на них ставился соответствующий штемпель, марки наклеивались уже на почте. Письма эти в особой металлической плетенке выставлялись привозившему провизию, который их и отвозил на почту. Ключ от ворот находился у заведующего лабораторией Берестнева. Больные и лица, ухаживавшие за ними, были изолированы на третьем этаже лаборатории, где имелись самые большие и светлые комнаты. За доктором Шрейбером взялись ухаживать два служителя, которые обычно помогали при работах с чумными микробами и ухаживали за больными животными. Оба они прониклись уважением к чумному микробу и были очень осторожны. Их поселили в одной из комнат, невдалеке от больного; пища им доставлялась отдельным служителем, вся их посуда и чайный прибор не возвращались на кухню. Всем живущим на форте было введено по 20 мл³ сыворотки. После смерти Шрейбера служителям, ухаживавшим за ним и принимавшим участие во вскрытии тела, введение сыворотки было повторено.

Второго больного, доктора Падлевского, поместили в ту же комнату, где лежал Шрейбер, но предварительно тщательно дезинфицированную. Хотя он не представлял никакой опасности для окружавших его; тем не менее 10-дневный карантин был начат только после того, как температура у него спала, бубоны совершенно рассосались и он мог считаться совершенно выздоровевшим.

15 марта карантин закончился, и форт объявили благополучным по чуме. Во время карантина была произведена тщательная дезинфекция форта и сжигание малоценных предметов, приходивших в соприкосновение с больными; остальные предметы были дезинфицированы паром или формалином. Во все время изоляции и в течение двух недель по окончании ее у всех здоровых обитателей форта ежедневно два раза утром и вечером измерялась температура.

Дальнейшая судьба «Особой лаборатории по заготовлению противо-бубонночумных препаратов ИИЭМ». О ее деятельности после Русско-японской войны нам известно мало и, видимо, это может стать предметом отдельного исследования. С началом Первой мировой войны научные исследования в «Особой лаборатории…» почти прекратились, но вакцинно-сывороточное дело усиленно развивалось. А.А. Владимиров, наладивший одно из первых в мире массовых производств сывороток и вакцин, был назначен заведующим военно-санитарным отрядом Петроградского железнодорожного узла, с возложением на него санитарных и эпидемиологических задач как на Северном фронте, так и в прилегающих к нему тылах. Д.К. Заболотный в 1915 г. назначен главным эпидемиологом армии и налаживал эпидемиологическую и санитарно-гигиеническую службу практически на всех фронтах. Другие сотрудники ИИЭМ также оказались мобилизованными в армию. Е.С. Лондон в течение двух лет работал в бактериологических лабораториях при военных госпиталях под Ригой, а с 1916 г. был переведен в форт, где занимался разработкой приемов очистки токсина столбняка, так как противостолбнячная сыворотка была жизненно необходима для армии. После ранения в «Особой лаборатории…», в 1915 г., оказался военный врач А.А. Садов. В конце войны там начала свою научную деятельность З.И. Михайлова, впоследствии старший специалист Биотехнического института РККА.

Февральская революция 1917 г. привела к отставке А.П. Ольденбургского с поста попечителя ИИЭМ (9 марта). В конце 1917 г. при таинственных обстоятельствах профессор А.И. Бердников вывез из форта «Александр I» культуры возбудителей чумы и холеры в Саратов. Летом 1918 г. баржа с частью оборудования «чумного форта» пришвартовалась к Саратовскому порту. Осенью Совет лабораторных работников города принял решение о создании здесь первого в стране противочумного института «Микроб» (современное название «Российский научно-исследовательский противочумный институт «Микроб»). Бердников становится во главе нового института. Однако он не ставил себе задачу восстановить «Особую лабораторию…», а лишь реализовал существовавшую еще до войны идею создания в Саратове бактериологического института «областного типа» (классификация того времени) на базе медицинского факультета Саратовского университета. Через год с небольшим Бердников эмигрировал.