Очерки истории фармации. Выпуск 2. Фармация Античности, Средневековья и раннего Нового времени: учебное пособие

Размышления о природной сущности болезни здесь находятся на втором плане. Если такие теоретические представления могут подсказать врачу тактику его действия в каком-то определенном случае, что хорошо; но главное – в осмыслении каждого отдельного случая заболевания. В таком подходе в работе врача есть момент исторически оправданной истины, а есть момент стратегического заблуждения. Если вдуматься, то первого больше, чем второго. Гиппократу и его последователям, причём во многих и многих поколениях, было ясно, что понять внутреннюю сущность болезнетворного процесса им объективно не было дано. Для этого потребовались эпохальные открытия в биологии, физиологии, химии, биохимии, микробиологии и очень многих других отраслях вполне научного естествознания. Такие возможности наступили в лучшем случае в позапрошлом, прошлом веках, а по многим медицинским проблемам пока ещё не наступили и в начале текущего XXI столетия. Но во все минувшие времена врачам приходилось лечить пациентов, причем во всё возрастающем количестве и разнообразии нозологий. Разрыв между медицинской практикой и медико-биологической наукой вполне логично обусловил практицизм врачебной философии Гиппократа. А кроме такого прагматического историзма, необходимо отметить, что и в прошлом, и в настоящем, и в сколь угодно отдаленном будущем никакая самая совершенная наука не объяснит, какое именно сочетание множества самых разных причин приведет одного пациента к исцелению, другого к фатальному исходу. Ведь наука по определению своих задач отвечает за общее, принципиальное, закономерное. А практика, та же клиническая медицина, обречена постоянно сталкиваться с частным, уникальным, непредсказуемым. Гениально осознавая, предвидя всё это, Гиппократ советует своим коллегам на многие поколения вперед: не увлекайтесь теоретизированием, копите личный опыт у постелей больных. Впрочем, это занятие вовсе не возбраняет врачу размышлять над общими причинами и следствиями болезней, но только потом, после того, как мы сделали всё, чтобы помочь нашему сегодняшнему пациенту. По здравому размышлению эта формула поведения врача во все времена.

Однако у изложенного и положительно оценённого нами подхода имелось еще одно в целом отрицательное последствие: здоровый человек интересовал Гиппократа и его последователей гораздо меньше больного. С гиппократовых и вплоть до самых современных времен патология интересовала представителей медицины куда больше нормы. В такую антинаучную ситуацию свою весомую лепту вносила религия, сначала языческая, а затем христианская, запрещавшая анатомировать трупы и вообще экспериментировать на живом.

Поэтому врачи школы Гиппократа и их преемники ещё очень много поколений спустя лучше всего были знакомы со строением скелета, положением связок и суставов, которые можно изучить на трупах, причём не только людей, но и животных; но почти совсем не понимали устройство внутренних органов, прежде всего мозга, всей нервной системы, а также сосудов и в целом мышц. Кое-что об этой «начинке» скелета могла сказать врачам хирургия, но обобщение такого эмпирического опыта заняло многие века.

Если анатомия у гиппократиков оставалась в зачаточном состоянии, физиология, вполне понятно, – почти в нулевом. Из этой ситуации они нашли вполне логичный выход, в очередной раз продемонстрировав гений древних греков: именно от Гиппократа пошла такая умственная конструкция клинической медицины, где истинные соображения сочетались с допущениями метафорического плана. Для практической медицины такая ситуация не устарела даже после того, как в новое и новейшее время реальная этиология объективно учла генетические, экологические, микробно-вирусные причины болезней. Но выдвинутый в наши дни на первый план мультифакториальный подход в профилактике, диагностике и клинике вернул познавательную ситуацию в медицине к столь высокому уровню проблематичности, которая заставляет вспомнить о Гиппократе и его непосредственных сторонниках.

Причины большинства болезней Гиппократу видятся в различных внешних условиях: плохое питание, испорченная вода, вредные профессиональные нагрузки, несбалансированный образ жизни в целом, нездоровый климат, прежде всего колебания температуры, ядовитые испарения почвы. Все эти факторы действуют на разные организмы неодинаково. Одни люди склонны к одним болезням, другие – к другим. «Кодекс» упоминает «наследственное предрасположение» к определённым заболеваниям.

Гиппократ воспринял и закрепил своим авторитетом характерное для предыдущих медицинских школ Греции представление о «соках организма», которые могут смешиваться между собой правильно (здоровье) или неправильно (разные заболевания). На роли этих «соков» (humores), внутренних жидкостей античные медики примеряли кровь, слизь, желчи – светлую и тёмную. Соки эти служат проявлениями первичных начал всей природы – тепла, холода, сухости, влажности.