Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)

К этим годам княжения Олега относится и чеканка им монеты. Разновременно найдены на Тамани три серебряные монеты с изображением архангела Михаила и четырехстрочной славянской надписью на другой стороне: «ГИ ПО /МОЗИ/ МИХА/ИЛ», представляющей собой, как и почти все славянские надписи тмутараканских времен в Крыму и на Тамани, славянскую эллинизированную надпись.[782] Эти монеты и есть монеты Михаила-Олега Святославича. На Тамани был найден кружок из серебра с родовым знаком, напоминающим знак Всеволода Ольговича и с надписью «Г.О.М.О.З.И.», а на нижнем течении Кубани — свинцовая печать с греческой надписью и именем архонта Михаила, т. е. того же Олега-Михаила, князя тмутараканского.

Так как целое десятилетие летопись оставляет Тмутаракань в тени, обратимся к Северской земле. Но перед этим один маленький характерный факт. Изгнанный из Тмутаракани Давид в 1084 г. у Олешья, на берегу Черного моря, захватил греческих купцов и отнял у них имущество.[783] Подобное хозяйничанье князя в одном из важнейших транзитных пунктов великого водного пути «из варяг в греки», по которому ходили караваны «гречников» и на охрану которого князья высылали целые отряды дружинников, не улыбалось Киеву, и поэтому Всеволод поспешил поскорей отделаться от Давида и дал ему Дорогобуж.

Тмутаракань, Олешье, Берладь — образования, хотя и неравноценные, но в некотором отношении чрезвычайно сходные. Это — своеобразные «окраины» с промыслово-торговым населением, где государственная власть исключительно в руках того, за кем в данный момент сила, где нет своих наследственных княжеских линий, где феодальная дружина собирает дани с окрестных племен и наживается от обложения охраняемых ею торговцев. Все они являются убежищем князей-изгнанников, и здесь живет, ловит рыбу и охотится, пасет скот и жнет на полях свободный люд, своеобразная вольница, часто присоединяющаяся к князю-изгнаннику. Князь-изгнанник, с немногочисленной дружиной авантюристов-кондотьеров, в этой среде и набирает себе необходимое пополнение из стремящейся к наживе массы пестрого, многоплеменного, свободного и полусвободного, бродячего и оседлого, полукочевого и промыслового люда. Олешье тоже сулило доходы, и поэтому Давид не преминул его ограбить и дважды выиграл: он не только разбогател, но и получил княжение.

В Чернигове сидит Мономах (1078–1094 гг.). Он борется с князем Всеславом, «обжегшим» в 1078 г. Смоленск. Несмотря на то, что Мономах пытается вместе с черниговцами догнать его «о дву конь», князь-чародей, волхв, колдун, как рисует его летопись и «Слово о полку Игореве», ухитрился скрыться, и Мономах «пожег землю его». Мономах с черниговцами и родом Читеевичей — торками, ушедшими «ис половец», — громит Минск, не оставив там «ни челядина, ни скотины».

«На ту зиму», после нападения на Полоцкую землю, Мономаху из Чернигова пришлось выступить против половцев, которые «повоеваша… Стародуб весь». Мономах с черниговцами и половцами (очевидно, это были союзные черниговскому князю половцы, по-видимому, кочевавшие и даже постепенно оседавшие на землю где-то в пределах Чернигово-Северского княжения, как это было и с их предшественниками-торками, печенегами и отчасти уграми) идет навстречу им и у Десны разбивает орду половецких ханов Асадука и Саука, а их самих берет в плен. Наутро Мономаху удалось за Новгород-Северском рассеять «силны вой Белкатгина, а се мечи и полон весь отъяхом».[784]