Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)

В «Слове» обращают на себя внимание два момента: песнь готских дев у берега моря, радующихся разгрому Игоря, и указание на то, что северские князья этим походом стремились снова овладеть Доном и «поискать», а следовательно и найти, т. е. захватить, «град Тмутаракань». В свое время мы уже останавливались на древнейших речных и сухопутных торговых путях, путях социально-культурных и политических влияний, которые связывали Северскую землю с Доном, Кавказом, Азовским морем и Крымом. В этом отношении особую роль играла Тмутаракань, издавна тяготевшая к среднему Приднепровью — к Киеву и Чернигову. Географическая близость к Северской земле и удобные речные пути сообщения наряду с древними сухопутными дорогами предопределили тяготение Тмутаракани к Северской земле и едва ли не большее обратное тяготение. Для чернигово-северских городов Тмутаракань была тем торговым центром, где северские купцы встречались с византийскими, крымскими, кавказскими и среднеазиатскими торговцами. Древние социально-культурные связи с богатым городом Северного Кавказа усиливали тяготение северской княжеско-боярской и купеческой верхушки к этому утраченному ею со времен Олега Святославича краю. В летописи последний раз Тмутаракань упоминается под 1094 годом, когда Олег Святославич в сопровождении половцев покидает ее и идет к Днепру отвоевывать свою «отчину». Затем Тмутаракань упоминается в «Слове о полку Игореве», и далее русские источники о ней молчат; в «Слове» она выступает как далекий, манящий, привлекающий к себе своим богатством, навеки утраченный для северских князей, город. Понятно стремление Ольговичей вернуть себе Тмутаракань. Темна и загадочна ее история. Тем не менее, если молчат древнерусские письменные источники, то судьбы Тмутаракани раскрывают перед нами иноземные свидетельства и археологический материал. Когда Олег Святославич покидает Тмутаракань, она действительно оказывается потерянной для русских княжеств Приднепровья, но на этом не кончается политическая история Тмутаракани именно как русского княжества. Русский этнический элемент еще долгое время сохраняется на Кавказе, хотя, несомненно, все более и более ассимилируется с населением северокавказского этнического района, растворяется в местном тюрко-яфетическо-иранском, более мощном, этническом элементе и теряет свое русское, славянское этно-культурное начало вплоть до полного его исчезновения. Сохраняется также и княжеско-дружинная русская верхушка со своим политическим образованием.[963]

Эдризи (1153 г.) упоминает о поселении «Russia» в 20 милях к западу от Матархи-Тмутаракани и о «устье русской реки», находящемся между Судаком и Матархой. По мнению Ю. А. Кулаковского, «русская река» Эдризи не что иное, как Дон, a «Russia» — Керчь. На это же еще в свое время указывал Брун, тогда как Васильевский искал «Russia» в устье Дона, отождествляя ее с «Русским перевозом», упоминаемым де Рубруком. По мнению А. И. Соболевского, «Russia» — город где-то у впадения в море Кубани; «Russia» Эдризи соответствут «Ρώσσια» договора византийского императора Мануила с генуэзцами 1169 г., по которому Византия разрешает генуэзским купцам торговать повсеместно за исключением «Матархи» или «Матрахи» и «Ρώσσια».[964]

В это время Тмутаракань-Матраха и «Ρώσσια», очевидно, находятся в известной зависимости от Византии, но формы ее установить трудно, тем более, что запрещение генуэзцам торговать в упомянутых городах можно рассматривать как стремление Византии оградить себя от купцов-конкурентов. В виде компенсации за открытие византийских портов Причерноморья генуэзские купцы должны были отказаться от торговли с городами, не принадлежащими Византии. Вопрос, следовательно, остается открытым, Эдризи упоминает о князьях «Russia» и Тмутаракани, сильных и воинственных, опасных для соседей. Князей этих считали и русскими и абхазами. По-видимому, были и те и другие, и Эдризи даже упоминает о постоянной вражде «Russia» и Тмутаракани. Позднейшее свидетельство подтверждает наличие на территории Тмутараканского, некогда единого, княжества ряда мелких политических образований русских, абхазских и черкесских князей, которые, естественно, могли воевать между собой. Дробление Тмутаракани на княжества, по-видимому, было не чем иным, как заменой примитивного государственного объединения при русских князьях конца X–XI вв. строем феодальной раздробленности, когда возникали крохотные «полугосударства», а кое-где, несомненно, и просто реставрировались старые родовые и племенные территории, механически объединявшиеся русскими князьями до Олега Святославича включительно. Когда связи с Приднепровской Русью прекратились, наспех сколоченное феодальное полугосударственное образование рассыпалось, и на его месте возникла плеяда русских, абхазских и черкесских «княжеств» самого различного характера, начиная от княжений родоплеменных князьков и кончая образованиями феодального типа, продолжавшими тот исторический процесс, который начался со времен Святослава и Мстислава.