Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)

У нас нет данных о совместном жительстве северян приднепровских и придунайских. Но нам хорошо известны переселения славян на юг, за Дунай, в Византию и в Малую Азию, походы славян и антов, кончавшиеся их поселением (оседанием) на завоеванной земле, и потому вполне допустимо предположить, что одна часть северян могла оторваться от среднего Приднепровья еще в антские времена и уйти на Дунай.

Не вдаваясь подробно в историю северян на Дунае, мы не можем не подчеркнуть факта их пребывания там и не указать на распространенность самого наименования — «северяне».

К IX–X вв. северяне Днепровского Левобережья, по-видимому, были не единым племенем, а скорее, племенным союзом.

Так, например, у Географа Баварского мы встречаем ряд племен (кстати, следует отметить, что в этом источнике упоминается гораздо больше племен восточных славян, чем в летописных сводах), названия которых чрезвычайно близки к термину «север», «северянин». Где-то, судя по контексту, к северу или северо-востоку от уличей Землеписец (Географ) Баварский помещает: 1) «свирян», 2) «себирцев», или «саберцев», 3) «северие» — по-видимому, собственно северян (вернее сказать, в этом названии мы уже, без сомнения, встречаемся с северянами) и, наконец, 4) «сербян», «серб»’ов.[260] По-видимому, к этим же племенам надо отнести «касоричей» того же автора. Мы пока оставляем открытым вопрос о том, принадлежали ли они к собственно северянам или входили в состав северянского племенного союза. Но мы можем приурочить их местожительство к притоку р. Тускаря (впадающего в Сейм) — Касорже, на берегах которой расположены городища и селища.[261]

Следы древних названий и сейчас встречаются в Черниговщине в виде имен «Сибереж», «Сербовский поселок» и т. п. Памятники материальной культуры также подтверждают наличие на территории, занятой летописными северянами, ряда племенных образований.

Археологическими исследованиями установлены различные типы погребений, погребального инвентаря, украшений и различия в самом антропологическом типе. Еще раскопками Самоквасова было установлено отличие погребений на юге северянской территории (частично Чернигово-Северского, а главным образом на территории Переяславльского княжества) от погребений в центральной и северной полосе Северской земли.

Раскопки, произведенные Самоквасовым на северянской территории, дали очень интересный материал. С одной стороны, можно считать доказанной автохтонность населения с древнейших времен до IX–XI вв. н. э., так как в славянских курганах и городищах Посулья и по рекам Пслу и Ворскле верхние слои содержат славянские вещи северянского типа, а нижние — вещи скифо-сарматских времен. С другой стороны, характер погребений Суджанских, Белогорских, Миропольских и Глинских курганов и другой антропологический тип покойников в них («долихоцефалы») заставляют Самоквасова считать эти погребения не северянскими.[262] На эту же точку зрения стал и Нидерле. Он считает, что Суджанские и Миропольские курганы, по-видимому, принадлежат смешанному славянотюркскому населению.[263] Нидерле основывает свой вывод на том, что в Суджанских и Миропольских курганах погребения произведены не в ямах, как у северян, а на поверхности земли, и в них найдено много вещей, несколько отличающихся от погребального инвентаря соседних районов. А. П. Богданов, исходя из данных антропологии, считает брахицефалию исключительным признаком славян, а долихоцефалию — признаком любых племен, только не славянских, и на основании этого причисляет к неславянским не только всю группу южных Северянских курганов, но даже и Черниговские.[264]

Вряд ли можно считать обоснованными выводы Богданова, так как его антропологические изыскания строились на понимании племени как чего-то зоологически чистого, против чего резко возражал Н. Я. Марр.

Позднейший исследователь антропологических признаков древних славян Талько-Грынцевич вынужден был согласиться с тем, что чистый племенной тип — явление немыслимое, и написал: «Тип первобытных славян не представлял антропологической цельности: не только отдельные племена значительно разнились между собой, но и каждое из племен состояло из разнородной помеси элементов».[265]

Против положений Богданова выступил еще А. А. Спицин, указавший, что в выводах Богданова антропология расходится с историей и археологией.[266]

Конечно, короткоголовость и длинноголовость не являются еще признаками, по которым можно безапелляционно причислять погребения к тому или иному племени. Равным образом у одного и того же племени могли быть в разное время и сосуществовать одновременно различные виды погребений и сожжений. Целиком доверять летописи и считать, что на данной территории жило только одно называемое летописцем племя, игнорируя археологические и лингвистические данные, вряд ли возможно.