Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)

Таким образом, мы можем констатировать, что до XVII в. жители основной части современной Черниговщины говорили не на украинском языке, а на языке, имеющем в себе позднейшие и белорусские и, частично, украинские черты. Дальнейшее интенсивное колонизационное движение из Правобережья и юга Заднепровья усилило украинские элементы местного говора и растворило в языке пришельцев белорусские,[299] тогда как украинские элементы развились на основе родственного слияния. Этот процесс почти не затронул северных уездов, территорию северско-белорусского говора. Белорусские элементы его не могли быть привнесенными извне, так как никакой более или менее мощной колонизации из белорусских областей не наблюдается, но, по-видимому, не исключена возможность усиления белорусских элементов языка обитателей этого края под влиянием взаимопроникновений, скрещений и влияний на него со стороны белоруссов, тем более, что эти явления, правда, по отношению еще к древним радимичам и северянам, несомненно имели место особенно в этой черте.[300] И действительно, жители Чернигова и окрестных сел украинцу XVII в. казались московскими людьми. Это не означает, конечно, что черниговцы были действительно выходцами из Москвы, но для украинца вокализмы черниговского говора роднили его с собственно русским говором.

П. А. Расторгуев приводит интересные данные о наименовании жителей края с северско-белорусским говором. Так, например, в письме Казимира Халецкого, старосты мозырского, полковнику стародубскому С. И. Самойловичу от 9 августа 1684 г. есть одно интересное место:

«Как и у нас люди северские и украинские бывают».[301]

Это противопоставление северских людей украинцам в документе XVII в. заставляет сделать вывод о разграничении в те времена двух понятий «украинец» и «северянин».

В 60-х годах XIX в. жителей Суражского, Мглинского, Стародубского и Новозыбковского уездов называли «литвинами», «сіверянами», «полісцами» или «подзегунами». Жители Задесенья у украинцев назывались «сиворянами».[302] В актах Стародубского полка наряду с украинизмами, обусловленными самим характером документов, отражающим язык верхов, позднее — казацкой старшины, встречаются обороты речи, языковые явления, свойственные северско-белорусскому говору, например «аканье», отвердение «р» перед гласными и пр.[303] Все это заставляет считать жителей севера Черниговщины потомками северян, прошедшими определенный путь смешений, скрещений и трансформаций. Характерно то, что оба говора насельников мест, которые, судя по историческим источникам, менее всего являлись ареной перемещений населения и колонизации, а следовательно современное население которых автохтонно, именно говоры «горюнов» и северско-белорусский, не примыкают непосредственно ни к украинскому, ни к южнорусскому, ни к белорусскому, что особенно характерно для первого. Северско-белорусский говор, имея в себе украинские черты и только отчасти южнорусские, все-таки в основном приближается к диалектам белорусского языка.[304] По-видимому, в древнейшие времена язык жителей севера Черниговщины был менее близок к белорусскому, во-первых, потому что не существовало в современном смысле этого слова белорусского языка, и, во-вторых, потому что позднейшее окружение белоруссами не смогло не оказать определенного влияния на колоризацию языка потомков северян в диалект белорусского. Таким образом, назвать северян белоруссами нельзя, но те архаические формы языка, которые свойственны белорусскому, характерны и для говоров «горюнов» и для северско-белорусского говора, а следовательно, белорусизмы в обоих говорах дают возможность усмотреть в них наречия архаические и тем самым еще раз подтвердить мысль об автохтонном развитии населения от северян до жителей современных сел б. Путивльского и северных Черниговских уездов. Связь с позднейшим белорусским началом у северян прослеживается с древнейших времен, а именно с того периода, когда летописец сблизил северян и радимичей; потомков последних, прошедших с IX–XI вв., конечно, громадный исторический путь и создавшихся в результате дальнейшей трансформации не только радимичей, но и других племен древней Руси, консолидировавшихся уже в период Русско-Литовского государства, можно усматривать в современных белоруссах. Недаром летопись отмечает:

«И Радимичи, и Вятичи, и Север один обычай имяху…».[305]

Большинство лингвистов индоевропейской школы: Ягич, Житецкий, Потебня, Огановский, Крымский причисляли северян к украинцам и считали архаический североукраинский диалект, диалект «полешуков» Черниговщины остатком языка северян. Шахматов считал язык северян южнорусским, а самих северян причислял к среднерусским племенам. А. И. Соболевский сближал древнекиевский говор с языком северян и считал остатками последнего говоры западной части Курского края и, в частности, говор «горюнов», имеющий много общего с белорусским.[306]