Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)

В 965 г., по летописи, Святослав громит хазар, берет Белую Вежу, т. е. ту самую крепость Саркел, построенную Византийскими императорами в первой половине IX в., которая служила оплотом хазар на западе, побеждает ясов и касогов.[591] По Ибн-Хаукалю, русы громят Булгар, Хазаран и Итиль, т. е. собственно обе части хазарской столицы, и Семендер.[592] Приурочивается этот поход Руси Ибн-Хаукалем к 969 г. Здесь, с одной стороны, — отражение известий о походе Святослава на хазар, с другой, по-видимому, указание и на то, что после разгрома Святославом основной военной мощи кагана отдельные дружины русов проникли и далее, на юг и северо-восток.

Падение Хазарского каганата превращает Тмутаракань в собственность русской княжеской дружины, включившей в свой состав местные феодальные элементы и родовую знать многоплеменного этноса Северного Кавказа.

Первым летописным князем Тмутаракани стал Мстислав. Летопись говорит о нем, как о сыне Владимира, получившем Тмутаракань во владение от своего отца в 988 г. Но кое-какие обстоятельства, связанные с его личной биографией и биографией его отца, отразившиеся в западноевропейском документе, кое-какие места из летописи, характеризующие тмутараканского князя, заставляют усомниться в правдоподобности первого летописного сообщения о нем. Титмар Мерзебургский упоминает трех сыновей Владимира, двух из них он называет по именам — это Святополк и Ярослав.[593] Кто третий сын Владимира — остается неясным. В то же самое время мы имеем указание на новое лицо княжеской фамилии — Сфенга. В одном только источнике, а именно у Кедрина, есть упоминание о походе 1016 г., организованном императором Византийским Василием II. Последний «послал в Хазарию флот под начальством воеводы Монга, сына Андроника, который при помощи Сфенга, брата Владимира, того самого, супругой которого была сестра сего императора, покорил эту страну, пленив в первом сражении хазарского царя Георгия Цуло».[594] Это место из Кедрина вызвало самые разноречивые толкования и поставило в тупик исследователей. Действительно, и сейчас разрешить вопрос о том, кто такой был Сфенг, трудно не менее, нежели раньше, но некоторые возможные пути разрешения вопроса мы все же попытаемся наметить. Прежде всего — откуда исходит инициатива нападения на Хазарию, уже в достаточной мере разгромленную походами Святослава? Речь идет, следовательно, не о разрушении сильного государства, а об окончательном разгроме того, что еще оставалось от Хазарии. Таким образом, заинтересованными в походе действительно могли оказаться, во-первых, Византия, которую торговые связи и стремление к укреплению своих причерноморских форпостов толкали к разрушению отдельных хазарских центров, могущих причинить неприятности причерноморским городам и факториям византийцев, а во-вторых — Тмутаракань, где уже в то время сидел русский князь со своей дружиной (летопись приурочивает посаженне Мстислава Владимиром в Тмутаракань к 988 г.), для которого хазарские феодальные центры представляли едва ли не большую опасность, чем для Византии. Отсюда союз какого-то русского князя-дружинника Сфенга и византийского воеводы. Вряд ли Киевская Русь послала бы рать в такой дальний поход на борьбу с разбитым уже врагом. Слишком далека и не страшна была для Киева того времени разбитая Хазария. В этой дружине русского воеводы княжеского происхождения следует предполагать именно дружину русского князя, заинтересованную в ликвидации последних оплотов хазар, недавних своих врагов. На развалинах хазарского могущества в Причерноморье и Приазовье вырастает Тмутаракань, и вполне понятно, русская тмутараканская дружина стремится добить хазар. Поэтому поход Сфенга мы рассматриваем как набег тмутараканской дружины, и заранее отбрасываем могущую возникнуть теорию, приписывающую этот поход оторванной собственно от Руси шеститысячной дружине русских, посланной еще Владимиром в Византию на помощь своим родственникам — Византийским императорам.