Очерки истории российской внешней разведки. Том 1

И все эти проблемы сразу, в одночасье, обрушились на плечи вельможного обер-гофмейстера. Его путеводной звездой стала единственно верная для России внешнеполитическая позиция, суть которой Никита Панин сформулировал еще в самом начале своей дипломатической карьеры: Россия должна «следовать своей собственной системе, согласной с ее истинными интересами, не находясь постоянно в зависимости от желаний иностранного двора»[34]. Никита Иванович Панин был большим патриотом своей страны. «Ничто, касавшееся России, не было ему чуждо и безразлично, — отмечал известный русский литератор князь Петр Андреевич Вяземский. — Только при такой любви и можно доблестно служить стране своей и родному своему народу»[35].

14. «Инерция покоя»

Если попытаться представить себе историю становления и развития российской внешней разведки в виде какой-то одной графической линии, то эта линия не была бы сплошной восходящей прямой. В истории разведки были свои взлеты и падения, свои периоды относительного, иногда довольно продолжительного «покоя». Все это объяснялось конкретными историческими причинами.

«В Европе XVIII века не было политического тела более массивного и менее подвижного, чем была Российская империя по своей обширности, по своему этнографическому составу, наконец, по своему политическому складу, — писал В.О. Ключевский. — Такие массивные тела как в природе, так и в истории движутся или покоятся больше по инерции, чем по воле своих двигателей»[36].

Век начался с бурных событий во время правления Петра, мощного «двигателя», поставившего перед Россией цель догнать Европу. Для осуществления этой цели требовалась прежде всего детальная достоверная информация о тех процессах, которые происходили тогда за рубежом. Многое из такой информации можно было получить только разведывательным путем. Поэтому именно в петровскую эпоху на российской внешнеполитической сцене появляется целая плеяда выдающихся личностей, таких как А.А. Матвеев, П.А. Толстой, А.Я. Хилков, И.Р. фон Паткуль, Ф. Беневени, имена которых занимают достойное место в истории отечественной разведки.

Петр придавал большое значение вопросам внешней разведки, хоть и не успел создать соответствующей государственной структуры. Многие из его начинаний не получили дальнейшего развития. Все, что осталось после Петра в плане организации внешней разведки, — это лишь отдельные имена, зачатки генерал-квартирмейстерской службы и воинский устав, утвержденный им 30 марта 1716 г., в одном из положений которого говорится, что «эта служба обязана… производить разведку».

При Петре I были также предприняты первые попытки иметь своих представителей при иностранных армиях. В роли военных агентов выступали дипломаты, которые одновременно выполняли и разведывательные задания.

После Петра в России наступает продолжительный период «инерции покоя». Общая слабость и противоречивость внешней политики этого периода отразились и на разведке.

Немецкое влияние надолго и прочно утвердилось в высших эшелонах власти. И только с восшествием на престол Елизаветы Петровны, «умной и доброй, но беспорядочной и своенравной русской барыни», по определению В.О. Ключевского, в России начинается некоторый возврат к традициям Петра Великого, но внешняя политика империи при Елизавете, по мнению многих историков, определяется не столько государственными интересами, сколько личными симпатиями и антипатиями императрицы. Внешняя разведка в этот период, как, впрочем, и всегда, находится в закономерной зависимости от общего внешнеполитического курса государства, и даже с приходом к власти Екатерины II, несмотря на заметную активизацию российской внешней политики, вопросам разведки уделяется сравнительно мало внимания. На юге, основными объектами имперских интересов были степное Причерноморье с Крымом и Северным Кавказом — области традиционного турецкого господства. Здесь вопросы решались в основном силовым, военным путем. На Западе, в Польше, имперская политика (раздел и передел Речи Посполитой) проводилась через доверенное лицо императрицы, одного из ее фаворитов — Станислава Понятовского, поставленного там у власти.

Европейские связи Екатерины II носили скорее идиллический, чем политический характер. Вскоре после прихода к власти она решила всерьез заняться реформаторской деятельностью — не только догнать, но и перегнать Европу. Для реализации этой цели она создала специальную комиссию и составила для нее «Наказ», идеи которого, намного опережая тогдашние формы государственного устройства в наиболее развитых европейских странах, представляли собой лишь далекий идеал передовых западноевропейских мыслителей того времени. Вслед за Монтескье Екатерина провозглашала принцип равенства всех граждан перед законом. Эта правовая норма никак не «вписывалась» в монархический образ правления и застряла в очередной российской ловушке «инерции покоя» более чем на двести лет.