Очерки истории российской внешней разведки. Том 2

Жизнь Павла Павловича во Франции была сложной и беспокойной. После смерти жены он остался вдвоем с дочерью Машей, которая нуждалась в постоянной заботе и внимании. К тому же над бывшим генералом нет-нет да и собирались темные тучи. Влиятельная эмигрантская газета «Возрождение» опубликовала статью, в которой назвала Дьяконова «чекистским агентом» и прямым участником нашумевшего на всю страну дерзкого похищения руководителя РОВС генерала А.П. Кутепова. Хотя многим из окружения Кутепова был известен тот факт, что Дьяконов даже не был лично знаком с руководителем РОВС и никогда не видел его, тень подозрения была брошена, и пришлось потратить немало времени и сил, чтобы в судебном порядке опровергнуть клевету. Французский суд, рассмотрев материалы следствия по делу «Генерал Дьяконов против газеты “Возрождение”», признал утверждения газеты необоснованными и принудил ее принести соответствующие извинения…

Началась Вторая мировая война. В 1940 году гитлеровцы заняли Париж. В первые же дни оккупации гестапо стало арестовывать антифашистов и людей, сочувствовавших Французскому Национальному фронту. В числе арестованных оказался и генерал Дьяконов. Сорок три дня он провел в фашистском застенке, надеясь на помощь советского посольства, которому когда-то генерал предложил свои услуги. И эта помощь пришла. Павлу Павловичу и Марии было пре-доставлено советское гражданство, и Народный комиссариат иностранных дел Союза Советских Социалистических Республик незамедлительно потребовал от германских властей освободить арестованных во Франции советских граждан П.П. Дьяконова и его дочь М.П. Дьяконову. Германскому военному командованию в Париже не оставалось ничего иного, кроме как выполнить это требование. Нужно было соблюдать в те дни правила взаимоотношений между СССР и Германией.

В конце мая 1941 года, за месяц до нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, Павел Павлович и Маша вернулись на родину.

— Это самый счастливый день в нашей жизни! — сказал растроганный старый генерал оперативному работнику, встретившему их на вокзале в Москве. — Надеюсь, что наша жизнь теперь будет лишена всяких тревог и странствий…

Дьяконов, к сожалению, ошибся. Пять недель спустя после возвращения на родину он и его дочь были арестованы «по подозрению в поддержании связи с иностранными разведками и шпионаже против СССР». Следственный изолятор, снова тюрьма. На этот раз — советская. После первых допросов Павел Павлович снова, как когда-то в Париже, попросил лист бумаги. В письме к руководителю Лубянки он писал:

«За 17 лет заграничной работы мне пришлось выполнить много ответственных заданий. За эту работу я получил только благодарности. В голове моей не укладывается, как могли меня всерьез подозревать в преступной деятельности против родины. Излишне говорить, какую нравственную боль мне причинило такое подозрение».

Следователь, который вел дело Дьяконовых, передал письмо по инстанциям, и оно, вопреки логике тех первых военных дней, не затерялось и не было выброшено в корзину для ненужных бумаг. Послание из тюремной камеры нашло адресата. Им оказался начальник внешней разведки НКВД. И его резолюция «Прошу разобраться» возымела неожиданное действие: в рапорте, направленном в следственные органы, говорилось: «Дьяконов и его дочь известны 1-му управлению НКВД. Управление считает необходимым их освободить».

Дьяконовы вышли на свободу. Это произошло в октябре 1941 года. Об их дальнейшей судьбе никаких материалов, к сожалению, не сохранилось.

19. «Король кремлевских шпионов»

В начале 1929 года Соединенные Штаты потрясло сообщение: сенсация о том, что советская разведка решила подкупить американских сенаторов Бора и Норриса, оказалась фальшивкой, изготовленной белоэмигрантским центром, работавшим на ряд западноевропейских разведок. На его «боевом счету» были «документы», которые вызвали охлаждение, а в некоторых случаях и разрыв дипломатических отношений западных стран с Советским Союзом.

Попытка распространить такого рода акции на Соединенные Штаты, у которых тогда еще даже не было дипломатических отношений с СССР, произвела большое впечатление не только на американскую общественность, но и на правительство. Получив убедительные данные о том, как и кем была изготовлена фальшивка, Вашингтон потребовал суда над ее авторами. К этому требованию присоединилась советская сторона. И суд состоялся. Возможно, это была первая в истории совместная советско-американская инициатива.