Очерки истории российской внешней разведки. Том 4

В беседе Г. Димитров четко раскрыл и смысл позиции У. Черчилля, которую тот изложил И.В. Сталину во время Тегеранской конференции, когда упорно настаивал на открытии второго фронта на Балканах. Позже Федичкин убедился, насколько дальновидным был Г. Димитров в своих прогнозах, насколько верным был его анализ. Большое место в разговоре было уделено вопросу восстановления связи Загранбюро с антифашистским Сопротивлением в Болгарии. В Москве знали, что партизанское движение там набирает силу и размах, и поэтому обеспечение надежной связи между Загранбюро и нелегальным ЦК приобретает первейшее значение. Г. Димитров с сожалением сказал Федичкину, что не может порекомендовать ему нужных лиц, на которых можно положиться и с которыми можно вступить в контакт. В 1941–1942 годах Политбюро и ЦК БКП были разгромлены немецкими и болгарскими спецслужбами, 6 человек расстреляны, другие брошены в концлагеря и тюрьмы.

В заключение беседы Г. Димитров обратился к Федичкину с личной просьбой: он попросил по возможности узнать о судьбе его матери, встретиться с ней и передать немного денег. Сын волновался, зная, что город Самоков, где она жила, подвергся бомбардировкам англоамериканской авиации. Нет нужды говорить, что выполнить эту просьбу в условиях жесткой оперативной обстановки в Болгарии было далеко не просто, да и опасно. Но и не выполнить ее Федичкин, конечно, не мог.

С большими предосторожностями наш разведчик добрался до Самокова. Федичкин так описал этот эпизод в своих воспоминаниях: «Большое впечатление на меня произвело поведение жителей города Самокова, а точнее, соседей бабушки Параскевы, как называли в Болгарии мать Г. Димитрова. Не зная, где находится ее дом, я спросил об этом у мальчишек, а затем у одного мужчины. После долгого плутання я нашел ее дом. Оказалось, что ее двор и соседние дворы полны какими-то людьми, вооруженными кольями, вилами и топорами. Я предположил, что пока я искал дом, жители приняли нужные меры, чтобы защитить мать Георгия Димитрова, если в этом возникнет необходимость. Пустили меня в дом только после того, как удостоверились по паспорту, что я действительно являюсь представителем советской миссии. Так простые болгарские люди охраняли бабушку Параскеву».

Установить связь с подпольем оказалось весьма сложным делом. Нельзя было не считаться с вездесущим гестапо и дирекцией государственной безопасности, которые буквально обложили советское посольство со всех сторон. Нужно было искать кардинальное решение, чтобы получить возможность для проведения разведывательных операций в городе и незаметного исчезновения из посольства. И неординарный выход был найден. Обратили внимание на то обстоятельство, что после разгрома фашистских войск на Курской дуге болгарские контрразведчики стали проявлять куда меньшее рвение в исполнении своих служебных обязанностей.

Воспользовавшись удобным моментом, сотрудники резидентуры свели знакомство с начальником бригады наружного наблюдения, обслуживавшей посольство. Вскоре его удалось привлечь к сотрудничеству с советской разведкой. Он в прямом смысле слова рисковал головой, но решился на оказание помощи Советскому Союзу. С его помощью наши разведчики получили возможность незаметно выходить с территории посольства и работать в городе с агентурой и доверительными связями. После войны этот болгарин был награжден указом Президиума Верховного Совета СССР медалью «За боевые заслуги».

Основную роль в установлении первого контакта с представителем подполья сыграла преподавательница болгарского языка, которая до войны работала в нашем посольстве, и ее адрес был известен резидентуре. Г. Димитров дал «добро» на привлечение этой женщины к делу восстановления связи с нелегальным ЦК, и Федичкин взял на себя эту работу. Подпольщики дали явку, и час спустя после объявления воздушной тревоги наш разведчик отправился в опасный путь. «Опекавшие» посольство сотрудники наружного наблюдения при первых же сигналах тревоги бросились к своим автомашинам, им было не до слежки.

По улицам затемненного светомаскировкой города, разрушенного бомбардировками, быстро шел средних лет человек, ничем не отличавшийся от редких прохожих, которые, как тени, скользили между развалинами домов. Целые кварталы Софии были сровнены с землей после массированных налетов англо-американской авиации. В центре столицы почти не осталось уцелевших зданий, улицы были засыпаны кусками кирпича, бетона, разбитого стекла. После наступления комендантского часа ходить по городу было небезопасно даже при наличии специальных пропусков. Полиция имела приказ стрелять без предупреждения: грабежи и мародерство стали обычным делом.