Очерки истории российской внешней разведки. Том 6

Как и в день открытия переговоров, в 16 часов Косыгин с согласия президента Пакистана Айюб Хана и премьер-министра Индии Шастри открыл заключительное заседание ташкентской встречи. В зале заседания прозвучали слова главы советского правительства о том, что сейчас будет зачитана Ташкентская декларация. Текст декларации был зачитан на русском и английском языках, после чего президент Пакистана и премьер-министр Индии подписали ее и обменялись сафьяновыми папками с этим важным документом. А.Н. Косыгин подошел к участникам переговоров и поздравил их с успешным завершением встречи. Айюб Хан и Шастри под овации зала скрепили свои подписи долгим дружеским рукопожатием.

В заключительной части Ташкентской декларации премьер-министр Индии и президент Пакистана заявили о своих чувствах глубокой признательности и благодарности руководителям Советского Союза, советскому, правительству и лично Председателю Совета Министров СССР за конструктивную, дружественную и благородную роль в организации встречи, которая привела к взаимно удовлетворительным результатам.

День подписания декларации завершился большим приемом в честь руководителей Индии и Пакистана. Настроение было праздничным. Дом прессы в гостинице «Ташкент» еще долго после приема гудел многоязычьем.

Приподнятое настроение было и у сотрудников разведки. При зачтении текста декларации они испытывали особые чувства, узнавая во многих параграфах мысли, изложенные ими в докладной записке Косыгину. Стало известно, что А.Н. Косыгин дал высокую оценку их работе.

Местная газета «Правда Востока» констатировала: «Ровно неделю длились переговоры, по-разному их оценивала мировая пресса. Но эта минута свела все оценки к одной: на столе лежит самое весомое доказательство плодотворности Ташкентской встречи — текст согласованной обеими сторонами Декларации».

Как и предполагалось, в Ташкенте сложную кашмирскую проблему решить было невозможно. Однако руководители Индии и Пакистана заявили в Ташкентской декларации о твердой решимости восстановить нормальные и мирные отношения между своими странами и подтвердили свое обязательство в соответствии с Уставом ООН не прибегать к силе и решать свои споры мирным путем. «Именно с учетом этого, — говорилось в декларации, — обсуждался вопрос о Джамму и Кашмире, и каждая из сторон изложила свою соответствующую позицию».

Сразу же после подписания Ташкентской декларации Индия и Пакистан приступили к реализации предусмотренных декларацией мер по установлению мира на Индостане. Еще находясь в Ташкенте, вечером 10 января секретарь пакистанского Министерства информации и радиовещания отдал распоряжение, в котором государственному радио Пакистана рекомендовалось воздерживаться от каких бы то ни было антииндийских высказываний. Обе стороны сразу же приступили к реализации предусмотренного декларацией отвода войск с территорий, захваченных ими во время военных действий, и их отвод закончился точно в установленный декларацией срок — 25 февраля. Внезапная смерть премьер-министра Шастри омрачила настроения индийцев, но не смогла помешать выполнению договоренностей. К середине января были восстановлены нормальные дипломатические отношения между Индией и Пакистаном, и послы (верховные комиссары) обеих стран вернулись к исполнению своих обычных обязанностей. В январе же между странами были восстановлены авиасообщение и почтово-телеграфная и телефонная связь. Все это говорило о существенном сдвиге в сторону нормализации отношений между Индией и Пакистаном.

На одной из пресс-конференций в Ташкенте пакистанский представитель Гохар подчеркнул, что Советский Союз предоставил Пакистану и Индии великолепную возможность нормализовать свои отношения. «А уж как мы используем эту возможность, — сказал он, — это зависит от нас».

Опасный очаг войны был погашен. Достигнутые в Ташкенте договоренности обеспечили мирную пятилетку в отношениях между Индией и Пакистаном.

6. Афганистан, декабрь 1979 года (глазами очевидца)

Вследствие чего разлагаются и гибнут победоносные в прошлом армии, как и почему рушатся мировые империи и супердержавы? Ответить на эти вопросы точно и объективно не может, наверное, ни один историк или политик.

Невозможно учесть и связать воедино все элементы исторических процессов, нет и механизма, который бы точно учитывал настроение общественных слоев и групп, а также возможные формы проявления этих настроений. Все объяснения крупных исторических явлений носят, по моему убеждению, лишь приблизительный характер.

Думаю, что в рамках подобной приблизительности я могу изложить и свое мнение по поводу нашей вовлеченности в афганские дела.

Тезис о том, что ввод наших войск в Афганистан был ошибкой советского руководства, получил широкое распространение в мире, и в этом никто уже как бы не сомневается. Мне кажется, что не сам ввод войск в Афганистан был трагической ошибкой, а именно их присутствие там в течение десяти лет.