Очерки истории Руси до монголов

В городах были посадники, собственно правители, тысяцкие – начальники над воинами, тиуны – над сборами. Под ними были сотские и десятские. При суде встречаются имена ябедника и метельника с неопределенными занятиями. Отроки были их помощниками.

Туземное словенское население называлось на языке господствовавшего племени смердами. Оно жило по волостям и городам, владело землей, производило по местам торговлю, тянуло данью к судам и городам, а во всех прочих делах управлялось само собой.

Поселяне шли, кажется, охотно по найму в закупы, преимущественно ролейные, обрабатывать землю и исправлять другие службы и распоряжения господина, за известное жалованье, надеясь жить спокойнее под его защитой и имея свободу переходить куда угодно.

Много искони было и холопов, добытых войной, на стороне и дома, вследствие вины и сопротивления, как древлян во время Ольги. Холопами или невольниками производилась даже значительная внешняя торговля.

Холопству подвергались и свободные, за известные провинности, за неплатеж долга, за женитьбу на рабе.

Торговлей занимались норманны и словене, все сословия без различия, и даже сами князья, по Днепру с Грецией, по Волге с Востоком, по Двине с Пермью, по Неве и Двине с Балтийским морем.

Серебро ценилось на вес: гривна (марка, литра) означала фунт. В гривне считалось 20 ногат, а в ногате – две с половиной резани. Кун в гривне 25. Кунами назывались и вообще деньги, другое слово для денег – скот.

Язык слышался двоякий. Пришлое племя употребляло свой язык, северный, Nоrrеnа, следы которого мы встречаем в именах собственных: Рюрик, Трувор, Аскольд, Дир, Олег, Игорь, Свенельд, Руалд, Торберн, Ивар, Грим, Колскет, Фроде, Адун и проч.; в именах Днепровских порогов ессупи (еi-sоfа, не спи), ульворси (hоlmfоrs, островной порог), геландри (giаllаndi, звенящий), варуфорос (bаrufоrs, волнистый порог); в именах, относящихся к гражданскому устройству и управлению: бояре, тиуны, гридни, гости, смерды, люди, ябедники, верви, дума, губа, вира, ряд, скот, гривна, стяги.

В мужах княжих, отроках и детских, добрых людях, дружине, робичиче, слышится перевод.

Туземцы говорили своими словенскими наречиями (еще очень между собою близкими), в которых мало-помалу потерялся язык северных пришельцев.

Точно то же должно сказать и о вере. Норманнское учение видно по договорам с греками – в их клятвах, знаменующих веру в бессмертие души; по сказаниям Нестора, в их жертвоприношениях и именах богов: Перуна и Волоса; по известиям арабским – в их обрядах.

Славянское учение должно быть восстановлено из языка, известных и уцелевших обычаев и обрядов, поверий и песен.

Стрибог и Дажбог, в числе кумиров, поставленных Владимиром, принадлежали, без сомнения, славянам.

Волхвам приписывалось знакомство с тайными силами природы и их употреблением.

Норманнские и славянские верования уступили святому учению Христову, первые семена которого принесены Аскольдом и Диром, почти одновременно с основанием государства в Новгороде; плоды его мы видим уже в дружине Игоревой и, наконец, особенно в жизни Ольги и Владимира. Греческие священники, а за ними и болгарские, явились в Киев и завели живую связь с Византией, умственную и духовную.

Священное Писание, переведенное тогда же на близкое родственное славянское наречие, если не тождественное, понятное всему народу, разнесло повсеместно новые правила, взгляды, мысли. С принятием христианской веры Владимиром произошел переворот в избранных душах.

Способность, с которой было принято и понято многими святое учение, указывает на готовность и значительную степень житейского развития племен. Основались многие монастыри мужские и женские, где новые люди устремились искать спасения. Другие пустились на Восток в странствие ко святым местам. В дальних областях и глухих местах, впрочем, долго держалось язычество. Из Ростова многие жители выселились на Волгу, не желая принять христианской веры, и некоторые обряды его уцелели до нашего времени.

Вместе с христианской верой начинается у нас письменность и грамотность: кроме Священного Писания русские христиане получили книги, нужные для богослужения, кормчие, некоторых Отцов Церкви, хронографы, которые послужили образцами местным грамотеям: из числа их, в конце этого периода, мы имеем киевского митрополита Илариона, новгородского епископа Луку Жидяту, печерского игумена Феодосия, неизвестного киевского летописца, послужившего источником или основой для Нестора.

Народная норманнская поэзия жила в сагах, в которых воспевались удалые подвиги князей, удивительный поход Олегов «посуху, аки по морю», под Константинополь, гибель Игоря, месть Ольги убийцам ее мужа, путешествие в Грецию, чудеса храбрости Святослава, сватовство Владимира дядей Добрыней и совместные их походы. Песни о богатырях Владимировых поются до сих пор в Великой России.

«Начати же ся тъй песни по былинам сего времени, а не по замышлению Бояню. Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекашеться мыслию по древу, серым волком по земли, сизым орлом под облакы. Помняшеть бо речь первых времен усобице.