Очерки истории цивилизации

Так со смерти этого неизвестного мученика начались великие гонения. Но, как указывает Гиббон, можно сомневаться, насколько жестоки они были на самом деле. Он определяет общее число жертв этих гонений примерно в две тысячи человек, противопоставляя его множеству христиан, замученных их же собратьями-христианами в эпоху Реформации. Гиббон питал сильные предубеждения в отношении христиан, и в данном случае он, видимо, склонен преуменьшать их стойкость и страдания. Во многих провинциях исполнение этого указа, несомненно, встречало серьезное сопротивление. Но охота за копиями Святого Писания, а также систематическое разрушение христианских церквей все-таки имели место. Были пытки и казни, как и тюрьмы, переполненные христианскими епископами и пресвитерами. Не следует забывать, что христианская община к тому времени уже составляла весьма значительную часть населения и что многие влиятельные чиновники, обязанные проводить в жизнь императорский указ, сами принадлежали к вере, объявленной вне закона.

Галерий, управлявший восточными провинциями, был в числе ярых гонителей, но под конец, на смертном одре (311), и ему стала очевидна безрезультатность его атаки на такое многочисленное сообщество и он издал новый указ о веротерпимости, суть которого Гиббон излагает следующим образом:

«Среди важных забот, коими мы были поглощены, усердствуя ради блага и сохранности Империи, нашим намерением было исправить и восстановить естественный порядок, соответственно закону и заведенным у римлян обычаям. В особенности мы стремились обратить на путь истины и природы христианское поверье, дерзнувшее отвергать религию и обычаи, установленные отцами. Самонадеянно презирая законы и обыкновения древности, они измыслили для себя нелепые правила и воззрения, повинуясь лишь своим прихотям, собрав самое разнородное общество со всех краев Империи. Указы были изданы нами, чтобы принудить их к поклонению богам, но эти христиане предпочли подвергнуть себя опасности и гонениям. Многие из них приняли смерть, но остались еще упорствующие в своих нечестивых заблуждениях, лишившие себя возможности отправления религиозных обрядов со всем сообществом. Мы намерены распространить и на этих несчастных блага нашего общеизвестного милосердия. Мы позволяем христианам, таким образом, свободно исповедовать свои взгляды и собираться в своих молельнях, не опасаясь нашего неудовольствия, предполагая, что они всегда будут сохранять должное почтение к установившимся законам и властям. Другим предписанием мы ставим в известность о нашем решении судей и магистраты, и мы ожидаем, что такое снисхождение позволит христианам возносить молитвы божеству, которому они поклоняются, для спокойствия и процветания нашего, их собственного и Республики».