Очерки истории цивилизации

Человек эпохи неолита научился считать и постепенно все больше попадал под влияние магии чисел. Существуют примитивные языки, в которых нет слова для обозначения числа больше пяти. Некоторые племена могут считать только до двух, и не более. А человек эпохи неолита на своей прародине в Азии и Африке уже подсчитывал свое все возрастающее имущество. Он начал с использования счетных бирок и палочек с надрезами. Затем научился складывать их в десятки и дюжины. Его завораживали углы в треугольнике и квадраты из четырех сложенных концами друг к другу палочек; и еще то, что некоторое количество, вроде двенадцати, легко делилось на равные части различным манером, а другое (например, тринадцать) так поделить было невозможно. Двенадцать стало знакомым и любимым числом, щедрым и благородным, а тринадцать, наоборот, приобрело дурную славу.

Видимо, тогда же появился первый календарь, и человек начал отмечать время по новолуниям и полнолуниям. Лунный свет был очень важен для пастухов, которые больше уже не преследовали стада, а наблюдали за ними и стерегли их. От фаз луны с развитием и улучшением земледелия внимание человека переключилось на более длинный сезонный цикл. С наступлением зимы первобытный человек, вероятно, просто уходил в более теплые края. Он уже наверняка знал, что теплое время года чередуется с холодным, и успевал сделать запасы корма для скота, а впоследствии — запасы зерна для хлеба. Человек уже должен был точно знать самое выгодное время для сева, иначе все могло обернуться неурожаем.

Наиболее ранний метод летоисчисления — по фазам луны. С началом эпохи земледелия возникла задача привести лунный календарь в соответствие с солнечным. До сих пор эту задачу до конца не решили. Пасха год за годом приходится на разное время. Она приходит то слишком рано, то слишком поздно по отношению к весне. А причина — все в той же привязанности к лунному календарю, сохранившейся с древних времен.

Когда человек со своим имуществом и вместе со своими стадами стал обживать новые места, он стал задумываться над тем, что же может быть в краях, где он еще не бывал. Стало складываться представление о том, что за пределами его стоянки, его поселения существует большой, незнакомый мир. Задерживаясь во время кочевий в какой-либо местности, привыкая к ней, люди задавались вопросом: «Как это или то оказалось здесь? Откуда оно взялось?» Люди стали интересоваться тем, что скрывается за горами, где прячется солнце после заката и что находится над облаками.

Накапливая новые впечатления, придумывая им названия, человек учился рассказывать. Простые личностные переживания, отдельные магические приемы и табу в поведении человека эпохи палеолита стали складываться во взаимосвязанную мировоззренческую систему. Люди стали придумывать истории и легенды о себе, о своем племени, о своих табу и о том, зачем эти табу нужны; об окружающем мире и о том, как и зачем сам человек появился в этом мире. Таким образом, зарождалось общественное сознание. Человек эпохи палеолита, несомненно, был более свободной личностью, в нем было гораздо больше от художника и от дикаря, чем в человеке эпохи неолита. Жизнь людей эпохи неолита уже подчинялась в буквальном смысле «неписаным», но от этого не менее жестким законам. С детства человека учили, что можно и чего нельзя. У него уже не было прежней свободы самостоятельно искать объяснения окружающему миру и своему месту в этом мире. За него уже все было придумано, и человеку оставалось только покориться новому диктату, который появился в его жизни — диктату идеологии.

Новые слова и новый смысл не только способны усилить и осложнить процесс мышления. Сами по себе слова обладают силой и могут воздействовать. Слова человека эпохи палеолита большей частью были названиями предметов. Человек эпохи неолита уже стал задумываться над тем, что означают сами слова. Когда мы говорим об эпохе неолита, сразу же бросается в глаза полное отсутствие художественного импульса, который отличал людей эпохи позднего палеолита. Перед нами множество примеров совместных усилий в самых разных сферах, и при этом — никаких признаков личного творчества. Самоподавление постепенно начинает становиться составляющей жизни этих людей. Человек вступил на продолжительный, сложный и мучительный путь достижения всеобщего блага, принеся в жертву свое собственное самовыражение (отчего продолжает страдать и по сей день).

В мифологии начинали складываться определенные общие черты, которые время от времени повторялись. Почти повсеместно, где мы находим остатки неолитической культуры, мы обнаруживаем тенденцию к объединению образов змеи и солнца в орнаментах и в культовых обрядах. Это первобытное обожествление змеи распространилось значительно дальше тех регионов, где змеи действительно составляли неотъемлемую часть жизни человека. И если однажды удастся установить, из какого именно центра началось распространение неолитического образа жизни, несомненно, окажется, что на этих землях змеи и солнечный свет имели первостепенное значение.