Очерки из будущего

– Я бы на вашем месте не шел так быстро.

– О, я люблю резвую ходьбу, – сказал я и мы бодро зашагали дальше.

Моя жена выкрутила регулятор в рюкзаке больше, чем обычно, и ходьба почти не требовала усилий. Я нес длинный альпеншток, и когда мы достигли горы и начали подъем, я обнаружил, что с помощью него и рюкзака могу подниматься в гору с удивительной скоростью. Мой спутник взял на себя инициативу, чтобы показать мне, как надо подниматься. Сделав крюк по скалам, я быстро обошел его и пошел вперед. После этого ему было невозможно угнаться за мной. Я бежал по крутым склонам, я срезал извилины тропы, легко перебираясь через камни, и даже когда я шел по крутой тропинке, мой шаг был таким же быстрым, как если бы я шел по ровной земле.

– Осторожнее! – кричал снизу человек из Альпийского клуба, – Вы убьете себя, если будете идти в таком темпе! Так в горы не поднимаются.

– Это мой личный способ! – воскликнул я и пошел дальше.

Через двадцать минут после того, как я добрался до вершины, мой спутник присоединился ко мне, пыхтя и вытирая красное лицо носовым платком.

– Черт побери! – воскликнул он, – Я никогда в жизни не поднимался в гору так быстро.

– Вам не нужно было так торопиться, – сказал я холодно.

– Я боялся, что с вами что-нибудь случится, – прохрипел он, – и хотел вас приостановить. Я никогда не видел, чтобы человек карабкался таким совершенно абсурдным способом.

– Я не понимаю, почему вы называете его абсурдным, – сказал я, улыбаясь с видом превосходства. – Я прибыл сюда в совершенно комфортном состоянии, не запыхавшийся и не утомленный.

Он ничего не ответил, но отошел на небольшое расстояние, обмахивая себя шляпой и рыча слова, которые я не улавливал. Через некоторое время я предложил спуститься.

– Вы должны быть гораздо осторожнее, когда будете спускаться, – сказал он. Спускаться по крутым местам гораздо опаснее, чем подниматься.

– Я всегда благоразумен, – ответил я и пошел вперед.

Спуск с горы показался мне гораздо более приятным, чем подъем. Это было очень волнующе. Я прыгал со скал и обрывов высотой в восемь и десять футов и касался земли так мягко, как будто спустился всего на два фута. Я бежал вниз по крутым тропам и, с помощью альпенштока, мгновенно останавливался. Я старался избегать опасных мест, но прыжки и разбеги я совершал так, как никто и никогда не совершал на этом склоне горы. Только однажды я услышал голос своего спутника.

– Вы сломаете себе шею! – кричал он.

– Не беспокойтесь! – ответил я и вскоре оставил его далеко наверху.

Когда я достиг подножия, я бы подождал его, но моя активность разогрела меня, а так как начинал дуть прохладный вечерний ветерок, я подумал, что лучше не останавливаться и не мерзнуть. Через полчаса после прибытия в отель я спустился на площадку, остывший, свежий, одетый к ужину, и как раз вовремя, чтобы встретить альпийца, когда он вошел, горячий, пыльный и ворчащий.

– Извините, что не дождался вас, – сказал я, но, не останавливаясь, чтобы выслушать мои извинения, он пробормотал что-то насчет проживания в месте, где никто не захочет оставаться, и прошел в дом.

Не было сомнений, что мой поступок успокоил мой гнев и пощекотал мое тщеславие.

– Теперь, – сказал я, рассказывая об этом жене, – я думаю, что он вряд ли скажет, что я не способен на такие вещи.

– Я не уверена, – ответила она, – что это было справедливо. Он не знал, что вам помогало.

– Это было достаточно честно, – сказал я. – Он может хорошо лазать благодаря унаследованной силе своего телосложения и тренировкам. Он не сказал мне, какие методы упражнений он использовал, чтобы наработать эти огромные мышцы на ногах. Я могу лазать благодаря упражнениям моего интеллекта. Мой метод – мое дело, а его метод – его дело. Все совершенно справедливо.

И все же она упорствовала:

– Он предполагал, что вы лазаете с помощью ног, а не с помощью головы.

А теперь, после этого длинного отступления, необходимого для того, чтобы объяснить, как пара средних лет с небольшими пешеходными способностями и с тяжелым рюкзаком и корзиной отправилась в нелегкий поход с восхождением, в общей сложности на четырнадцать миль, мы вернемся к себе, стоящим на небольшом обрыве и любующимся видом на закат. Когда небо начало немного тускнеть, мы повернулись от него и приготовились возвращаться в город.

– Где корзина? – спросил я.

– Я оставила ее здесь, – ответила жена. – Я открутила механизм, и она легла идеально ровно.

– А бутылки ты потом вытащила? – спросил я, увидев, что они лежат на траве.

– Да, думаю, что да. Мне пришлось вытащить вашу, чтобы добраться до своей.

– Тогда, – сказал я, оглядев травянистый участок, на котором мы стояли, – боюсь, что вы не до конца открутили регулятор, и когда вес бутылок был убран, корзина плавно поднялась в воздух.

– Возможно, это так, – сказала она с сожалением. – Корзина стояла позади меня, когда я пила вино.

– Я думаю, что именно это и произошло, – сказал я. – Посмотрите наверх! Клянусь, это наша корзина!