Очерки из моей жизни. Воспоминания генерал-лейтенанта Генштаба, одного из лидеров Белого движения на Юге России

Мы все обрадовались, когда узнали, что он (в 1895 г.) ушел в запас, чтобы заниматься сахарными заводами своей жены. Еще более и злорадно порадовались его ученики по Академии Генерального штаба, когда впоследствии, во время войны с Японией, поступив вновь на действительную службу, он оказался слабым офицером Генерального штаба на войне и был отчислен от занимаемой им должности.

Громадный курс военной администрации великолепно читали генерал Редигер⁴⁸ и генерал Макшеев⁴⁹ (последний, прекрасно зная свой предмет, уступал в талантливости Редигеру).

Курс тактики проходили основательно. Читало несколько профессоров. Из них хотя и очень ленивый, но выделялся своей талантливостью генерал Кублицкий⁵⁰. От него много мы слышали про генерала Драгомирова, командовавшего в это время войсками Киевского военного округа.

Имя Драгомирова в Академии было вообще не в моде (скажу об этом дальше), и только один Кублицкий делал постоянно ссылки на М.И. Драгомирова, рекомендовал нам внимательно штудировать курс тактики Драгомирова и читать его книги и статьи. Он говорил нам, что те, которые будут служить в Киевском военном округе, попадут в хорошую школу. Курс стратегии до 1895 года читал маститый начальник Академии Генрих Антонович Леер⁵¹.

Читал он очень хорошо и крайне интересно. Но в его лекциях постоянно проглядывало недоброжелательное отношение к М.И. Драгомирову, его предшественнику в роли начальника Академии. Чувствовалось, что М.И. Драгомиров его когда-то и в чем-то принципиальном сильно задел. Хотя он никогда резко не выражался по отношению к М.И. Драгомирову, но в его осторожных фразах чувствовалась всегда какая-то обида и предостережение против часто ошибочных, а подчас вредных выводов и указаний М.И. Драгомирова.

Так как ничего определенного и ясного не говорилось, а нас интересовало, откуда и почему идет эта рознь, мы как-то обратились с вопросом к полковнику Михневичу⁵², который подготовлялся в заместители Леера по кафедре стратегии и часто заменял старика, начавшего серьезно болеть.

Михневич нам разъяснил, что Леер и Драгомиров являются яркими представителями двух течений. Леер – теоретик и считает стратегию наукой, а Драгомиров – практик и считает стратегию искусством. При этом Михневич добавил, что Леер относится к Драгомирову совершенно непримиримо, видя в талантливом Михаиле Ивановиче чрезвычайно для своих идей опасного врага; что Драгомиров по отношению к Лееру не так непримирим, но все же находит вредными для дела многие из идей, проповедуемых Леером. Я думаю, что в значительной степени из-за отношений Леера к Драгомирову мы, слушатели Академии, почти ничего не слышали о прошлом Драгомирова и его работе по воспитанию и образованию войск, проводимой им в качестве командующего войсками Киевского военного округа.

Допекала нас ситуация. Преподаватели ситуации, Зейферт и Даниловский⁵³, особенно первый, старались нам внушить, что для офицера Генерального штаба необходимо уметь красиво ситуировать. Зейферт любил рассказывать, что Скобелев⁵⁴, в бытность свою в Академии, очень хорошо ситуировал, и нам показывался фотографический снимок голой женщины, блестяще отситуированной Скобелевым.

Хорошими профессорами были Леер, Кублицкий, Ламковский, Иностранцев, Штубендорф, Масловский⁵⁵ и из более молодых Редигер. Из молодых талантливо читал лектор Евгений Мартынов⁵⁶ (отдельные эпизоды из Русско-турецкой войны 1877—1878 гг.). Но он так и не попал в профессора (не пропустили из-за его резких нападок на наш командный состав в течение этой войны). Получалось впечатление, что смены старым профессорам нет.

Полковник Михневич читал довольно красиво, но в его лекциях чувствовалось какое-то легкомыслие, поверхностность. Полковник Алексеев как лектор был очень слаб. Полковник Гейсман⁵⁷ своей тупостью и нудностью приводил аудиторию в полное отчаяние. Практические работы по администрации велись очень плохо (вели их большей частью дежурные офицеры Академии или приглашавшиеся штаб-офицеры Генерального штаба Петербургского гарнизона или Главного штаба), а так как отметок за эти работы не ставили, то большинство слушателей Академии и не выполняли дававшихся заданий.

Дежурными офицерами Академии (классными дамами), наблюдавшими за посещением слушателями Академии, их поведением и пр., были полковники Колюбакин⁵⁸, Шлейснер⁵⁹, Дагаев⁶⁰ и Столица⁶¹. Из них только полковник Столица был на месте и производил впечатление блестящего офицера Генерального штаба. Полковник Колюбакин был совершенно бесцветной личностью, а Шлейснер и Дагаев были какими-то ископаемыми.