Очерки из моей жизни. Воспоминания генерал-лейтенанта Генштаба, одного из лидеров Белого движения на Юге России

Весь день мы провели в городе. Сын мне показывал местные достопримечательности, и мы завтракали и обедали в каком-то скромном ресторане.

Чикаго очень похож на Нью-Йорк и интереса во мне не возбудил: те же небоскребы, кругом те же фабрики и заводы, та же сутолока, тот же стук и гром.

На вокзале узнал, что в поезде по дороге в Сан-Франциско и в последнем надо расплачиваться не бумажными долларами, а металлическими, серебряными; что это является обязательным для района западной части Северо-Американских Соединенных Штатов. Наменял 50 долларов, большую часть которых пришлось поместить в чемодан, так как они представляли для кармана слишком большой груз. Каждый доллар в диаметре несколько больше наших прежних серебряных рублей и значительно толще. По весу, вероятно, равняется двум прежним русским серебряным рублям; проба, по-видимому, была одинаковая.

Переезд от Чикаго до Сан-Франциско

К вечеру я очень устал и с удовольствием водворился в поезд, сверкавший огнями и чистотой. По отходе поезда (около 10 часов вечера) я сейчас же забрался в приготовленную постель и заснул как убитый.

В 8 часов утра меня разбудил негр-служитель и принес вычищенное платье и ботинки. Одевшись, я пошел в умывальную комнату, устроенную в конце вагона (в одном конце вагона была умывальная комната для мужчин, а в другом для дам). В умывальной комнате оказалось четыре умывальника и отдельно повешенные зеркала для бритья. Из этой же комнаты можно было попасть в имевшиеся два W.C. Все очень чисто и очень удобно.

Когда я вернулся к своему месту в вагоне, постель еще не была прибрана, и негр-служитель сказал, что постели убираются там в то время, когда пассажиры идут в вагон-ресторан или по особому указанию пассажиров.

Вагоны были громадными пульмановскими, каких я еще никогда не видел; по концам вагонов, кроме уборных, было еще по одному купе на двух человек, за получение коих требовалась особая, довольно значительная доплата.

Поезд был чрезвычайно комфортабельно и роскошно устроен. Был особый вагон с ванными. Большой вагон-ресторан. Последний вагон был оборудован как курительная и читальня. Была довольно большая библиотека; сзади последнего вагона имелась большая открытая по сторонам площадка с креслами; с этой площадки (как бы балкона) можно было любоваться окрестностями.

Во всех вагонах были устроены в коридорах особые резервуары с питьевой (ледяной) водой. Лед накладывался в особые холодильники через отверстия на крышах несколько раз в день при остановках на станциях. Служители-негры целый день обходили вагоны и отовсюду стирали пыль и чистили щетками платье и обувь пассажиров. Вообще же безукоризненно выдрессированные и очень чисто одетые служители производили очень хорошее впечатление.

Кормили в вагоне-ресторане хорошо и брали сравнительно недорого. Завтрак стоил один доллар, обед – полтора доллара, утренний кофе с легким утренним завтраком – один доллар.

От Чикаго на запад в полосе примерно в 75—100 верст кругом были видны дымящиеся трубы различных заводов и фабрик. Получалось впечатление как бы сплошного фабричного района. Я наблюдал только начало этой полосы по освещенным окнам заводов и фабрик. О ширине этой полосы и о том, что она действительно является фабричным районом, мне говорил один из моих спутников по вагону.

Когда я проснулся 20 октября, то никаких фабрик и заводов не было видно. По сторонам дороги тянулись сплошные поля. Всюду видны были разбросанные среди полей и небольших рощ фермы. Мне сказали, что в этом районе сеется главным образом пшеница и кукуруза.

Больших городов по пути не было. Поезд останавливался на станциях около маленьких городков, которые, как мне объяснили, обслуживают разбросанные кругом фермы. Городки эти соединены шоссейными дорогами с фермами и имеют в своих магазинах все необходимое для ферм, а фермы доставляют в эти городки свои продукты.

В городках имеются электрические станции, подающие энергию на фермы, имеются элеваторы для хлеба. Как мне объяснили, обыкновенно имеется два элеватора: один казенный, данного штата, а другой частный. На казенный принимается хлеб с выплатой вперед только части стоимости хлеба, а окончательный расчет производится после продажи хлеба с элеватора; за хлеб же, сдаваемый на частный элеватор, деньги уплачиваются за весь хлеб полностью, но по ставке более низкой, чем можно рассчитывать получить, сдавая хлеб на казенные элеваторы.

Со второй половины дня 21 октября стали попадаться большие пространства совершенно не обработанной земли, а затем пропали все признаки сельскохозяйственной культуры. Кругом тянулись необозримые пространства степей-прерий; кой-где, около небольших станций, я видал небольшие поселки и загоны для скота; видал и несколько больших стад скота. Явно, что это резервуар еще не обработанной земли, который служит пастбищами для скота.