Очерки из моей жизни. Воспоминания генерал-лейтенанта Генштаба, одного из лидеров Белого движения на Юге России

Генерал Драгомиров первоначально этому не поверил: он считал, что у него настолько близкие и хорошие отношения с генералом Пузыревским, что последний, дав обещание Драгомирову, не ответил бы согласием на предложение генерала Гурко, не предупредив предварительно (или не списавшись) с Михаилом Ивановичем. Но полученное известие через несколько дней подтвердилось. М.И. Драгомиров был вне себя. Писал ли он что-либо Пузыревскому или нет – я не знаю. Я слышал только две версии.

По одной – М.И. Драгомиров, в разговоре с несколькими лицами, говоря про Пузыревского, сказал: «Это публичная девка, которая отдается тому, кто побольше платит». По другой – при встрече с Пузыревским на Ровненских маневрах (Варшавский военный округ против Киевского военного округа), когда генерал Пузыревский, уже в качестве начальника штаба Варшавского военного округа, подошел поздороваться к М.И. Драгомирову, последний руки не подал, сказав, что после того, что произошло, он с ним незнаком. Как бы то ни было, но с этого времени в лице генерала Пузыревского генерал Драгомиров приобрел врага, старавшегося делать ему всякие гадости.

Наряду со случаями беспощадной расправы с лицами, которые, по мнению М.И. Драгомирова, этого заслуживали, бывали случаи и келейной (без огласки) расправы с провинившимися. Вспоминаю случай с полковником Ренненкампфом⁹⁸ (впоследствии выдвинувшимся во время боксерского восстания и Японской войны, а затем бывшего командующим Виленского военного округа и командующим армией в мировой войне), бывшим в то время командиром Ахтырского гусарского полка (то есть еще «драгунского»).

Полковник Ренненкампф, будучи хорошим строевым командиром полка, слишком кутил и ввел слишком разгульный и кутящий характер жизни в среде офицеров Ахтырского полка. Генерал Драгомиров несколько раз через командира XII армейского корпуса предупреждал полковника Ренненкампфа о необходимости вести более скромный образ жизни. Но это не помогало. Наконец, в полку произошло крупное недоразумение на хозяйственной почве. Если не изменяет мне память, деньги, ассигнованные на полушубки для полка, были по указанию полковника Ренненкампфа истрачены по какому-то иному назначению. Дело получило огласку и грозило стать подсудным.

Генерал Драгомиров вызвал полковника Ренненкампфа в Киев. О чем и что говорил генерал Драгомиров в своем кабинете с полковником Ренненкампфом, осталось никому не известным, но полковник Ренненкампф выскочил из кабинета генерала Драгомирова весь пунцовый и совершенно ошалевший; проскочил мимо лестницы и попал в зало; оттуда бросился назад, сбежал с лестницы и, забыв про пальто, выскочил во двор. Выбежавший за ним дежурный полевой жандарм догнал его и передал пальто, схватив которое в руки и не надевая полковник Ренненкампф вскочил в коляску ожидавшего его извозчика.

На некоторое время жизнь командира Ахтырского полка стала скромней, кутежи в офицерском собрании полка стали менее шумными, и полк получил полушубки.

Через несколько времени генерал Воинов⁹⁹ (бывший сначала генералом для поручений при М.И. Драгомирове, а затем начальником Киевской местной бригады и которого генерал Драгомиров очень ценил и любил) спросил М.И. Драгомирова о мотивах, побудивших командующего войсками не поднимать историю о полушубках и не дать всему делу официального хода.

Генерал Драгомиров ответил примерно следующее: «Полковник Ренненкампф кутила и не всегда хорошо разбирается в казенном добре. но он блестящий командир полка как строевой начальник. Он будет отличным кавалерийским начальником и на высших постах. Такие люди, как Ренненкампф, на войне выдвигаются и могут сделать очень многое. В хороших руках он может дать очень много. Я убежден, что он, если бы ему приказали, пробьет и стену. Губить таких людей нельзя. Это и заставило меня поговорить с ним „по душам“, а не предавать его суду».

Другое тяжкое обвинение генерала Драгомирова, которое не рассеялось и до настоящего времени, заключалось в том, что его обвиняли в пренебрежении к технике.