Очерки из жизни одинокого студента, или Довольно странный путеводитель по Милану и окрестностям

Цель же скромного автора — провести тебя, дорогой читатель, за собой, по той удивительной обыденности итальянской жизни, которая недоступна туристам и малоинтересна местным. Он не относил себя ни к первым, ни ко вторым и поэтому имел счастливую возможность творить свою собственную, уникальную «обыденность».

Она вдруг возникла из гремучей смеси нестройных мыслей, несусветных фантазий и романтических суеверий, гуляющих по его, тогда еще пустоватой голове, а также из свободного времени, дарованного учебой и беззаботностью, подаренной родителями. Исчезла же она так же неожиданно, как и появилась, с его последним вылетом на родину.

Poscritto: Автор, искренне старался не упустить счастливую возможность созерцать эту прекрасную нацию изнутри, но вот кого он созерцает больше: итальянскую нацию или себя с итальянской нацией на фоне: судить тебе, дорогой, оставшийся со мной читатель.

Очерки из жизни одинокого студента

В студенческие годы моей жизни в Милане мне не раз приходилось возвращаться домой поздним вечером. Учеба, избранная умом, но не сердцем, каждый раз оставляла в душе неясное чувство неудовлетворенности от прожитого дня. Маленькая комнатушка, которую я снимал у сердобольной женщины, располагалась в модном здании, выходящим на довольно узкую, но необычайно шумную кольцевую автодорогу города. Плетясь вдоль нее в свою обитель, я часто думал, что город никогда не замечает приближения ночи. Он продолжает бодрствовать и буйствует с необычайной энергией и как будто досадой на упущенные в полдень часы дремоты. Сияя слепящими огнями, он гудит, рычит и оглушает, будто желая наверстать потерянное время.

Наощупь сворачивая в свой двор, я отмечал, что скверы и дворы не разделяют настроения города. Здесь безраздельно царят положенные временем покой и тишина. С ночью здесь никто не тягается, и сумрак полноправно заполняет собой все пространство. Кажущийся далеким гул борьбы непокорного города вызывает здесь искреннее удивление. Каждый раз не уставая этому удивляться, я незаметно

для себя доходил до дома и поднимался в комнату, где меня встречали те же сумрак и тишина.

Комнатушка моя была устроена таким замысловатым образом, что единственным местом, где можно было протянуть ноги, не сгибаясь в других конечностях, была кровать. Благодаря этому своему свойству она пользовалась несомненным преимуществом перед другими местами моей обители. Ложившись так, не разоблачившись, я устремлял невидящий в темноте взгляд на часы, что висели напротив. От времени укрыться невозможно, и если ты не видишь часы — ты их обязательно слышишь. Вот и я будто слышал их тикающий голос: «Ma che vergogna, meschino studente, straniero noioso! Mente altri si divertono, tu stai a letto, un miserabile immigrato, e stai perdendo il mio tempo prezioso!»1.

И вот однажды, в очередной раз выслушав эту, местами непонятную, но все равно довольно обидную реплику, я положил, что так продолжаться не может. Восстав, я переместился в ванную.

Я забыл упомянуть, что вместе с комнатой внаём мне в качестве бонуса досталась личная ванная — у хозяйки была своя. Оба мы таким образом имели счастливую возможность пользоваться абсолютной приватностью и «душевным» спокойствием — тебя никто не потревожит в минуту задумчивости, нередко посещающую мыслящего человека в такого рода помещениях. Так вот, в этой самой ванной комнате, довольно просторной, помимо известных мне предметов находилось биде, о предназначении которого, я имел тогда довольно смутные представления.

Несмотря на приватность, оставаться подолгу в ванной без особой причины все же было странно — не только по общепринятым нормам (умный человек на них плюет2), но и по моему личному, внутреннему убеждению. В комнату с говорящими часами мне возвращаться не хотелось. Поэтому, чтобы оправдать своё неприлично продолжительное отсутствие, необходимо было придумать какую-нибудь хоть немного приличную деятельность. Дабы не залезать каждый раз в душ и не начищать без конца зубы, я придумал нечто, что можно было бы охарактеризовать как «парение ног в биде». И что вы думаете — попробовав однажды, я возблагодарил небо, пославшее мне столь удачную мысль!

Следует, однако, пояснить принцип этого занятия. Одолжив старинное кресло из гостиной своей хозяйки, я располагался в нем поудобнее и опускал ноги в биде, предварительное наполненное до краев самой горячей водой, которой располагало миланское ЖКХ. С этого момента начиналось нечто таинственное и трудно постигаемое.