Очерки кавалерийской жизни

Потянулся Шишка вперед носом и – нечего делать! – понюхал сложенную пачку. «Была не была! – думает. – Авось либо на этом уже и конец».

– Н-ну, и сшто таково с чэм пагхнеть! – рассуждает он. – Зжвестно с чэм пагхнеть! С бемажком пагхнеть!

– «С бемажком»? Ну, так отгадывай загадку.

– Ну, пфэ!.. Опьять ви из вашими зжагадком!

– Не желаешь?

– Я взже сшказал... Зжвините.

– Ну, как знаешь. Прощай. – И с этими словами я отошел от окошка.

– Але зж пасштойте, пасштойте трошечку, гасшпидияь сперучник! – мигом ухватился Шишка за подоконник, всовывая в комнату свою физиономию. – Сшто таково васше зжагадке?

Мозже, йон очин довольна трудний?

– Нет, самый пустяк!.. Малый ребенок и тот разгадает.

– И як я сгадаю, то ви атдаете мине деньгув?

– Сию же минуту.

– А як я не сгадаю?

– Так получишь через две недели.

– Н-ну, гхарасшьо! Гадайте васшево зжагадке! – с видом бесповоротной решимости махнул рукой Шишка и отцепился от подоконника.

– Изволь, мой милый. Слушай.

– Н-ну? – И он весь превратился во внимание. Я показал ему рукой на вороньи гнезда:

– Что делает ворона после того, как проживет два года на свете?

– Сшто-о-о? – чуть не с ужасом и в величайшем недоумении выпучил он на меня глаза свои.

Я отчетливо и вразумительным тоном повторил ему загадку.

– Пазжволте, пазжволте, – тревожно перебил меня Шишка. – Зжвините, как вы гхаворитю? Сшто начинает изделать верона... Та-ак?

– Так, мой милый.

– Напосшлю того, як она будет переживать... Сшкольки годы, ви гхаворитю?

– Два.

– Ах, да!.. Двох годов... На своем жистю! Так?

– Совершенно верно.

– Гхарасшъо!.. Сшто начинает изделать верона напосшлю того, як он будет переживать двох годов на своем жистю?

И, произнеся эти слова, Шишка принял сосредоточенную позу, вдумчиво приставил палец ко лбу, устремил прищуренный взгляд куда-то в пространство и, как бы отдавая себе отчет в каждом: слове, стал бормотать вполголоса: «Сшто начинает изделать верона на посшлю того...»

– Ну, а сшто такого будет он изделать? – совершенно неожиданно и притом, по-видимому, самым наивным образом обратился он ко мне с вопросом.

– Бот про то-то я тебя и спрашиваю, – возразил я, видя, что этим вопросом еврей думал было схитрить со мною.

– Каб я знал! – в недоумении и даже несколько амбициозно пожал он плечами.

– Подумай и догадайся, – .говорю я ему, – на то и загадка.

– Хм!.. Зжагадке!.. Очинь доволна глупий зжагадке!

– Тем хуже для тебя, если ты – «мондры еврей», а догадаться не можешь.

– Але зж, зжвините... Пазжволте, я додумаю.

– Ну, додумывай – я не мешаю.

И снова – глубокомысленно палец ко лбу, снова прищуренный взгляд в пространство, и опять, бормоча вполголоса, с мучительным умственным напряжением, вдалбливает в себя Шишка каждое слово: «Сшто начинает изделать верона...»

– А! Зжвините... Додумал! – радостно сорвался он вдруг с места, уже заранее торжествуя свою победу. – Додумал, гасшпидинь сперучник! Додумал!.. Ага!.. Ну, а ви вже сабе мисшляли, сшто я такий глупий, сшто и зжагадке вашего не сгадаю?! Пфе!.. Пазволте деньгув!

– Да ты зубы-то не заговаривай!.. «Деньгув»! Ты разгадку скажи сначала, а потом уже «деньгув».

– Ну, гхарасшьо, гхарасшьо... Слюгхайте, – начал он самым уверенным тоном, – он будет знов по-новому летайть – так само зж, як дитю: бо когда дитю есть вже двох годов, то дитю начинает гходить. Чи то вирно?

– Нет, брат, не верно. Не угадал.

– Н-но! – мотнул он в сторону головою. – Як то вже не вирно, то сшто зж такого вирно?!

– А вот «додумай».

– И додумаю!.. Зжвините!..

И снова глубокомысленная поза.

– Додумал! – с новым торжеством восклицает через минуту Шишка. – Додумал! Он будет як-небудь знов по-новому карчить.

– Не угадал, дважды не угадал, брат: все также и летает, и каркает, как и прежде.

– Але зж пазжволте до трох разов! – вступился за себя Шишка.

– Сделай одолжение, я не препятствую.

И опять он задумался.

– Знайшол!.. Он будет сшто-небудь знов по-новому кушить. То тераз так? – приступил он ко мне, однако уже не с прежним торжеством и уверенностью.

– Нет, не так, – объявляю ему со вздохом, – все ту же падалину жрет – не угадал, брат, и в третий раз.

– Ну, то я вже и не зжнаю! – с досадой развел Шишка руками. – То ви мине на смегх, бо такого и зжагадке ниет... И то одно глупство виходить! Зжвините! – совсем рассердился и даже разобиделся мой Шишка. – Пазжволте мово деньгув! – приступил он ко мне через минуту.

– Эге, брат! А условие?.. Забыл?.. Приходи через две недели.

– Гасшпидинь майор?! Гасшпидинь майор?! – опять тоскливо стал он тянуться на цыпочках и заглядывать в окошко.

– Верзилов! Проводи-ка, брат, Шишку за мельницу! – крикнул я проходившему мимо улану.

Ловкий солдатик подхватил еврея под руку и молча, но преважно повел его с фольварка.

* * *