Очерки лондонских нравов (старая орфография)

Сравнивъ теперь этихъ людей съ другимъ классомъ созданій, которыя, подобно имъ, не имѣютъ ни друга, ни товарища, но которыхъ положеніе въ обществѣ основано на собственномъ ихъ выборѣ. Эти люди обыкновенно узнаются по сѣдымъ головамъ и краснымъ лицамъ; они бываютъ преданы портвейну и любятъ носить самые модные сапоги. Изъ убѣжденія (трудно опредѣлять только, какого именно: дѣйствительнаго или воображаемаго, но вѣроятнѣе всего — дѣйствительнаго), что они богаты, а родственники ихъ бѣдны, они становятся подозрительны, обнаруживаютъ явное ко всѣмъ нерасположеніе, находятъ величайшее удовольствіе считать себя несчастными и наводить уныніе на всѣхъ, кто приближается къ нимъ. Подобныхъ людей вы можете увидѣть всюду; въ кофейныхъ — вы легко узнаете ихъ по недовольнымъ восклицаніямъ и по роскошнымъ обѣдамъ; въ театрахъ — всегда увидите ихъ на однихъ и тѣхъ же мѣстахъ, съ одними и тѣми же недовольными взглядами, которые они бросаютъ на ближайшихъ въ нимъ молодыхъ людей; на вечерахъ — по раздражительности за картами и по ненависти къ музыкѣ, Человѣкъ подобнаго рода любитъ, чтобы комнаты его были убраны великолѣпно, чтобы кругомъ его находилось огромное собраніе книгъ, серебра и картинъ, и любитъ это не столько для собственнаго своего удовольствія, сколько для возбужденія зависти и огорченія въ тѣхъ, которые сами желали бы имѣть все это, но не имѣютъ средствъ состязаться съ нимъ. Онъ принадлежитъ къ двумъ или къ тремъ клубамъ, всѣ члены которыхъ завидуютъ, льстятъ и ненавидятъ его. Иногда обращается къ нему за вспомоществованіемъ какой нибудь бѣдный родственникъ, женатый племянникъ, можетъ быть, и тогда богатый дядюшка съ чистосердечнымъ негодованіемъ пустится въ ораторство о неосмотрительности женатыхъ молодыхъ людей, о недостаткахъ жены, о несчастіи имѣть семейство и о сущей пагубѣ входить въ долги со ста-двадцатью-пятью фунтами годового дохода и о многихъ другихъ непростительныхъ порокахъ; нотація обыкновенно заключается самодовольнымъ обзоромъ собственнаго своего поведенія и деликатнымъ намекомъ прибѣгнуть къ приходской помощи. Оставивъ по духовному завѣщанію все свое состояніе какому нибудь Обществу, такой человѣкъ умираетъ въ одинъ прекрасный день отъ апоплексіи послѣ роскошнаго обѣда. И общество воздвигаетъ ему огромный памятникъ, съ исчисленіемъ добродѣтелей покойнаго.

Вслѣдъ за извощиками различныхъ родовъ и кондукторами дилижансовъ, пользующихся особеннымъ нашимъ вниманіемъ, за ихъ невѣроятное хладнокровіе, всегдашнее присутствіе духа, мы не знаемъ класса людей, который доставлялъ бы нашей наблюдательности столько пищи, какъ лондонскіе мастеровые. Эти люди не составляютъ ужъ, какъ было въ старое время. организованнаго общества, имѣвшаго рѣзкій характеръ. Теперь порывы храбрости ихъ очень легко обуздываются бдительнымъ окомъ новой полиціи, перспективнымъ видомъ полицейскаго дома и наконецъ наказаніемъ. При всемъ томъ они составляютъ, на нашъ взглядъ, особый классъ народа, интересный по своей смиренности. Неужели, проходя въ праздничный день по улицамъ Лондона; никто не замѣчалъ этихъ людей? неужели никому не случалось видѣть стремленія, къ торжественности и пышности, которое они обнаруживаютъ? Недѣли двѣ тому назадъ; въ воскресный день, мы шли по улицѣ Страндъ; позади небольшой группы, которая во всю дорогу доставляла намъ сильное удовольствіе. Было около четырехъ часовъ по полудни, и группа эта, состоявшая изъ четырехъ человѣкъ, держала путь свой по направленію къ Сентъ-Джемскому парку. Они шли рука въ руку; у каждаго бѣлыя лайковыя перчатки, точь-въ-точь какъ у жениховъ, свѣтлые брюки безукоризненнаго покроя и верхняя одежда, которой до нынѣ не придумали еще названія: что-то среднее между пальто и сюртукомъ, съ воротникомъ пальто, полами сюртука и карманами, равно идущими къ тому и другому.

Въ рукѣ каждаго джентльмена находилась трость съ огромной шолковой кистью, которую онъ граціозно обвивалъ вокругъ набалдашника. Безъ смѣха невозможно было смотрѣть на ихъ свободную, безпечную поступь, исполненную чванства. Одинъ изъ группы имѣлъ при себѣ часы, величиной и видомъ похожіе на рибстонскій ранетъ. Онъ осторожно вынималъ ихъ изъ жилета и тщательно сравнивалъ съ часами на церкви Сентъ-Клементъ, съ великолѣпными часами Биржи, съ часами церкви Сентъ-Мартинъ и наконецъ съ часами Конной Гвардіи. Съ прибытіемъ въ Сентъ-Джэмскій паркъ, одинъ изъ членовъ общества нанялъ стулъ второго разряда, нарочно затѣмъ, чтобы выказать свои блестящія сапоги, и опустился на эту двугрошовую роскошь съ такимъ видомъ, въ которомъ отражались всѣ знаменитости между фамиліями Бруксовъ и Снуксовъ, Крокфордовъ и Велзовъ.