Очерки о биологах второй половины ХХ века

Как я отнесся к такой высокой оценке заслуг Н. П. Дубинина на фоне изложенной критики? Отношусь положительно, считаю это награждение логичным, ибо после сессии ВАСХНИЛ 1948 г., запретившей генетику, Н. П. Дубинин оставался знаменосцем классической генетики, выдержал трудный период противостояния, активно, в числе лидеров, участвовал в её возрождении, когда в средине 50-х годов к этому открылась возможность. В газетах «Правда», «Известия» и других он опубликовал много статей о генетике, её роли в сельском хозяйстве, медицине и др. Для восстановления позиций генетики в ряду других наук, для возобновления её преподавания, особенно на периферии страны, для образования населения эти статьи официального лидера генетики имели неоценимое значение. Для периферии (а в СССР она была огромна) Н. П. Дубинин выглядел лидером генетики в 1960–80 гг.

С полководцами такое бывает часто: их награждают за общую победу, даже если при этом потери были чрезмерными. За победу над реакционным направлением в науке Н. П. Дубинин был награждён наравне с шестью другими Героями социалистического труда, а потерей Н. П. Дубинина был Институт общей генетики, созданный им, но постепенно низведённый до уровня заурядного института на фоне шедших в гору новых институтов Академии наук. Сам Николай Петрович потерял авторитет в Академии наук и в кругах интеллигенции.

ИОГен в 80-х годах

Первые годы моей работы в ИОГен, конечно, запомнились мне. Это были 1982–88 гг., когда я работал заместителем директора Института. Я говорю о перестройке Института, для чего она была нужна? Нужно было модернизировать Институт. А. А. Созинов правильно хотел развернуть в Институте современные для того времени исследования в области молекулярной генетики растений, цитогенетики и в других направлениях, чтобы наполнить содержанием понятие «общая генетика». Главное – нужно было подобрать новые кадры, людей, способных внедрять новые направления исследований и способных работать в контакте с другими институтами. Контактов с академическими институтами Институту, руководимому Дубининым, катастрофически не хватало. У Института были контакты с периферийными, республиканскими учреждениями, но, практически, не было контактов с ведущими академическими институтами Москвы, Ленинграда и даже не было рабочих контактов с Институтом цитологии и генетики Сибирского отделения АН в Новосибирске, т. е. с институтом, который сначала создавал сам Н. П. Дубинин! Многое из того, что делалось в ИОГен при директоре Н. П. Дубинине, производило очень слабое впечатление в научном отношении. Этого нельзя было сказать о лабораториях профессоров Ю. П. Алтухова, Ю. Г. Рычкова, Б. В. Конюхова, А. А. Прозорова, С. И. Городецкого. Актуальные исследования проводились в лабораториях проф. Г. Д. Засухиной и В. В. Шевченко. Боюсь упустить ещё кого-то, ибо я недостаточно знал работу некоторых лабораторий, но некоторые направления исследований в Институте находились, я бы сказал, на разных ступенях низкого уровня… включая исследования в большой лаборатории самого Н. П. Дубинина.

Профессора Института общей генетики им. Н. И. Вавилова РАН в последнем году XX в.; слева направо: А. А. Прозоров, Э. С. Пирузян, Ю. Ф. Богданов, В. А. Шевченко на праздновании дня рождения Элеоноры Суреновны Пирузян. (Из архива Э. С. Пирузян).

Когда я пришел в Институт весной 1982 г., и даже до этого, Алексей Алексеевич Созинов советовался со мной (думаю, что и с другими доверенными людьми тоже), как поступить: просить Академию наук расформировать институт, с тем, чтобы затем открыть его снова, под новым названием и набрать новые кадры или реформировать институт, постепенно заменяя людей. Я советовал – закрыть и открыть заново. Не знаю, какие факторы сыграли роль, но Созинов не пошел по этому пути. Он начал реформировать институт постепенно. Думаю, что и Академия наук не хотела дважды в жизни одного поколения закрывать и открывать заново один и тот же институт.