Очерки об истерии

Затем в гипнозе я спрашиваю, помнит ли она о том, что сказала мне в конце, я подразумевал здесь задачу, которую мы не успели разрешить вчера вечером. Пациентка корректно начинает с восклицания «Не прикасайтесь ко мне» о котором заходила речь на дообеденном гипнозе. Таким образом, мы возвращаемся ко вчерашней теме. Я спрашиваю, когда и как появилось заикание и получаю от неё ответ: «Не знаю».

Ответ «я не знаю» может быть как искренним, так и просто нежеланием говорить о прежних событиях; чуть позже в работе с другими больными я заметил, что болезненные воспоминания тем более трудно вспоминаются, чем больше больные люди оттесняют такие переживания от своего сознания.

Я приказываю пациентке вспомнить. Безо всяких раздумий, но в большом возбуждении и голосом, прерываемым спазмами, пациентка рассказывает: как однажды бешено мчались лошади, а в телеге находились дети и как другой раз во время грозы она ехала с детьми через лес, вдруг молния ударила в дерево прямо перед самыми лошадьми, естественно, что лошади были страшно напуганы; тогда я подумала: сейчас нужно оставаться совершенно спокойной, а то своим беспокойством и криком я ещё больше испугаю лошадей, и кучер не сможет их тогда удержать; вот тогда и появилось впервые заикание. Рассказ привёл пациентку в сильное волнение. А ещё я узнал от неё, что после этого происшествия заикание вскоре исчезло, чтобы после одного из схожих потрясений стать постоянным. Я устраняю тревогу, связанную с этими воспоминаниями, и для проверки внушения приказываю пациентке ещё раз представить события. Пациентка остаётся спокойной во время припоминания и отныне говорит в гипнозе безо всяких судорожных запинок.

Как можно здесь заметить, тикообразные прищёлкивания и судорожное заикание пациентки являются двумя симптомами, которым присущи схожие поводы и аналогичные механизмы; побольше внимания этому механизму я уделил в небольшой работе «Один из случаев гипнотического лечения наряду с замечаниями о истеричном контр-желании» [«Журнал гипнотизма», том 1], впрочем и здесь я коснусь этого.

Так как я замечаю готовность пациентки объяснить мне всё, что нужно, то я задаю ей следующий вопрос: какие ещё события из её жизни, до сих пор сохраняющие свою актуальность, столь же сильно напугали её. Пациентка вспоминает целую коллекцию таких переживаний: как через год после смерти матери она была в гостях у знакомой француженки и там её отправили вместе с другой девушкой в соседнюю комнату за лексиконом (словарём), в комнате она увидела приподнимавшуюся из постели женщину, в точности похожую на ту, которая послала её за книгой. Пациентка остолбенела тогда от ужаса. Потом ей сказали, что это была всего-навсего наряженная кукла. Я принялся объяснять пациентке, что это могло вообще оказаться просто-напросто безобидной иллюзией, взывал к рассудку пациентки и постепенно черты лица её разгладились.

Как она ухаживала за своим больным братом, у которого из-за злоупотребления морфием стали появляться ужасные приступы болей, они-то её и пугали, а ещё то, что по временам, испытывая муки брат сильно сдавливал её. Не трудно было заметить, что она повторяет то, о чём уже говорила утром, поэтому я перебиваю её вопросом, когда ещё у неё были схожие ощущения. Меня приятно удивляет то, что на этот раз задумавшись пациентка долго медлит с ответом и, наконец, неуверенно спрашивает: Малышка? Два других схожих эпизода (см. выше) ей не приходят на ум. Таким образом, мой запрет подействовал: мучительные воспоминания устранены. – Далее пациентка рассказывала: как она ухаживала за братом и вдруг из-за ширмы, которая специально была сооружена для того, чтобы обратить его в католическую веру, внезапно появилось бледное лицо тётки. – Мне показалось, что я подбираюсь совсем близко к причине её неослабевающей боязни непредвиденных ситуаций и спросил, когда ещё она испытывала что-нибудь подобное. – Как одно время в доме стал появляться дружок, имевший манеру совершенно незамеченным проскальзывать в комнату и неожиданно возникать перед глазами; как после смерти матери она тяжело заболела, поехала полечиться в санаторий и там какая-то душевнобольная под действием психотических переживаний по несколько раз за ночь заходила в её комнату и даже усаживалась на постель; и, наконец, как на обратном пути из Аббации домой незнакомый ей мужчина четыре раза неожиданно открывал двери её купе, каждый раз пристально рассматривая её. Она настолько тогда сильно напугалась, что позвала на помощь проводника.

Я устраняю все эти воспоминания, вывожу пациентку из гипнотического состояния и заверяю её, что в эту ночь она будет крепко спать (это нужно было сделать, так как в самом гипнозе я упустил сделать соответствующее внушение). За улучшение общего состояния пациентки говорит сделанное ею мимоходом замечание, что она сегодня ничего не читала, так как находится словно в счастливом сне – это слова того человека, который ранее почти неизменно ощущал внутреннюю тревогу.