Очерки общественной жизни

Мне говорят: обращайся по-человечески, а я в ответ раскрываю рабочую книжку и читаю в ней правила, дающие мне право регулировать свои отношения на основаниях этой рабочей книжки. Как далеки могут быть эти отношения от человеческих, если я буду только осно­вываться на своем праве? Я не говорю уже о том, что в ка­честве практического русского философа я могу обхо­диться, при помощи других таких же философов, со мно­гими уставами с фамильярностью, обычной в нашей жизни!

И если не случится какой-нибудь катастрофы, вроде пожара и гибели десятка людей, какой прокурор обви­нит меня?!

Из всего вышеизложенного, по моему мнению, сле­дует, что несмотря на наказание, понесенное г. Гивартовским, — тюремное заключение и покаяние, — чита­тель нисколько не убежден в воздействии «примера» и едва ли предположит, что с этого момента «Строитель­ный устав» вступит в неуклонное исполнение своих обя­занностей. Точно так же едва ли можно возлагать на­дежды на обращение к гражданским и общественным чувствам, как бы они ни были горячи…