Очерки по истории анархических идей

В эпоху, когда угнетение было повсюду, неизбежно было, что свобода понималась просто, как независимость, которую надо было постоянно защищать. Поэтому многие сами становились сторонниками власти, тиранами и диктаторами, приводя в свое оправдание необходимость самозащиты. Это приводило только к тому, что на место старой тирании возникала новая, сначала малые государства, которые завоевывались более крупными, а те еще большими, и в этом кругу мы вращаемся до сего времени.

Но всегда находились люди, мечтавшие о том, чтобы выйти из этого круга, осуществить мир и добыть свободу для всех. Другие стояли за права личности, придавленной обычаем и притесняемой законом. Среди этих людей мы и должны искать ранних анархистов.

Таким образом, обзор этнографии, писаной истории, мифологии, фольклора, местных хроник, ранних восстаний вольницы, деревенских обычаев, ранней поэзии и философии могут, вероятно, открыть много затерянных следов анархизма, если устранить недоразумения и извращения, нагроможденные авторитарными исследователями. Эту работу надо тщательно выполнить, и она не замедлит пополнить наше понимание прошлого, которое во многих отношениях всё остается с нами и никогда не перестанет быть с нами.

В области восточной философии только либеральный философ Лао-Цзы подвергался изучению, но его «Простой путь» принимает всякий раз иной вид при каждом новом переводе, и в переводе д-ра Уларина в «Ревью Бланш» (Париж), он оказывается совершенно либертарным. Александра Давид, путешественница по Китаю и Тибету, встретила однажды «китайского Штирнера» («Меркюр де Франс,» 1 декабря 1908 г.) и написала об «Индивидуалистических теориях в китайской философии». Все это настоятельно требует дальнейшего исследования.

Греческая философия так подробно была исследована, что подпочвенные течения, возникавшие в стороне от государственных ультра-патриотических течений, не могли остаться незамеченными. Несмотря на то, что постоянно заявляли, учили и философски доказывали тезис о зависимости личности от государства, убеждая, что родной город или государство лучше всех других, что мудрый и добродетельный должен приказывать, а мелкота должна только повиноваться, несмотря на это, всегда возникали обратные течения, и свобода личности, человечность, право жить по своей воле считались многими гораздо более высокими идеалами. Отдельные философы, дерзавшие мыслить так независимо, встречали пренебрежение к себе со стороны официально признанных философов, и труды их либо погибали, либо сохранялись только в виде отрывков.

Таков был Антифон, на которого только теперь обратили внимание (см., напр., Лурье, «Антифон, творец древнейшей анархической системы», Москва, «Голос Труда» г., 160 стр., и того же автора «Предтечи анархизма в древнем мире», Москва, г., 245 стр.). Таковы же Аристоппос, основатель гедонической школы, и даже знаменитый историк Зенон (342-270 г. г. до Р. Х.), противопоставивший авторитарной системе Платона хорошо продуманное изложение полного и глубоко обоснованного анархизма.

Известно, далее, что уже в пятом веке до Р. Х., помимо местных законодательных мероприятий, теоретически разрабатывались многими принимались в качестве желательных также и общие принципы: так называемое природное право первое провозглашение прав человека, проникнутые лучшими намерениями, широкие эгалитарные и ли-бертарные принципы, исповедовавшиеся и дальше развивавшиеся великой стоической школой. Позднее эти принципы признавали желательными путеводными нитями даже римские законодатели и законники. Под названием «естественного права» эти принципы переходили в средние века от одной юридической школы к другой. Еще позднее, в XVII веке, они стали основой международного права (Гуго Гроциус), закона народов, попыткой хотя бы теоретически признать добрую часть человеческих прав. Правда и то, что те же самые законники делали все, что могли, чтобы оправдать действовавшие местные законы, выражение воли власть имущих, и стремились всеми способами нарушать естественное право. Но без этой предостерегающей идеи естественного права положение было бы гораздо хуже. Эта старая традиция неписаного естественного права была для многих исходной точкой для гуманитарной и революционной мысли и борьбы.

Не сознательный анархизм, конечно, но чувство, что существующий общественный строй только искусственное приспособление для данного места и времени, тогда как настоящим строем был бы только справедливый либертарный строй это чувство постоянно было у лучшей части человечества на протяжении 2 500 лет.

Всякое определенное выражение анархизма вырастало на этой почве на почве чувства, что существуют более высокие права и более высокие взаимные обязательства между людьми, чем привилегии и предписанные законом отношения людей в наши дни.