Очерки по истории архитектуры. Том 2

Не следует недооценивать значения эллинистического функционализма для основного направления римской архитектурной мысли. Большие эллинистические театры на двадцать тысяч зрителей, стадионы, ипподромы, ансамбли городов и т. д. расчистили дорогу римским зодчим. Подняв места для зрителей на высоких субструкциях, оформленных снаружи в виде монументальных зданий, римляне сделали, правда, сами решающий шаг. Но предпосылкой всего этого процесса, предпосылкой замкнутых римских пространств был эллинистический функционализм, в котором произошел важный сдвиг по сравнению с классической греческой архитектурой.

Два момента препятствовали овладению римскими архитекторами внутренним пространственным ядром так, как греки овладели наружной массой здания. Это — прежде всего огромное обаяние греческой культуры, которая одновременно была и необходимой предпосылкой, без которой немыслима ни римская мировая империя, ни римская архитектура, и вместе с тем была и препятствием для дальнейшего развития, которого римляне не смогли преодолеть. В области архитектурной мысли это сказалось в пластичности греческой и римской архитектуры, в конкретной предметности мышления и в преобладании телесных форм над охватываемой ими полостью и над окутывающей их пространственной средой. Так, до самого IV века, когда процесс феодализации уже настолько подвинулся вперед, что рабовладельческий Рим превратился в Рим феодальный, во всех огромных сводчатых зданиях Рима, как бы ни было колоссально внутреннее пространство, над ним все-таки всегда доминирует массивная оболочка и расчленение ее поверхности. Телесная оболочка и расчленена, и тектонична, и очеловечена, а пространственное ядро подавляет своей неоформленностью и стихийностью, своей несоразмерностью с человеком. Это наблюдается даже там, где оболочка оформлена очень продуманно, цельно и гармонично, как, например, в Пантеоне и базилике Максенция. В римской архитектуре заключенное между материальными частями пространство является скорее пустотой, несуществующей величиной, а реальны телесные формы. Нужно было освобождение пространства и превращение его не только в положительную величину, но и в главное содержание архитектуры, чтобы стал возможен Ренессанс. Окончательное освобождение пространства произошло только в византийской архитектуре и в готике.

Другим моментом, отвлекавшим внимание римских архитекторов от проблемы очеловечения открытого ими замкнутого внутреннего пространства, был процесс феодализации Рима, который наложил глубокий отпечаток на все проявления римской культуры и в том числе в сильной степени и на архитектуру. Параллельно с возникновением и развитием архитектурной темы замкнутого внутреннего пространства идет зарождение и усиление религиозного его истолкования.

Из всех монументальных римских зданий Пантеон больше всего приближается по формальной законченности пространственной идеи к одному из совершенных решений замкнутого внутреннего пространства и занимает в этом смысле исключительное место в римской архитектуре, которое можно было бы сравнить только с местом, занимаемым в греческой архитектуре Парфеноном.

Но Пантеон далек от классичности Парфенона. Пантеон полон непримиренных противоречий, сталкивающихся и борющихся друг с другом внутри его архитектурной формы, в то время как в Парфеноне противоречия примирены и уравновешены. Пантеон является черновым наброском пространственной идеи, классическое разрешение которой дадут архитекторы Ренессанса. Из всех произведений римской архитектуры Пантеон ближе всего подошел к архитектуре Ренессанса, и вместе с тем дальше всего от нее отошел — так как Пантеон по-восточному пещерен и мистичен, так как на трактовке его форм отразился зарождающийся процесс феодализации, так как в Пантеоне уже заложены идеи, которые со всей силой развернутся в насквозь феодальной Софии в Константинополе. И феодальная компонента накладывает свой отпечаток на весь аппарат ордеров и тектонических членений, которые из замкнутых и самодовлеющих, какими они были в Греции и какими они являются и в Ренессансе, превратились в Пантеоне в активное средство преодоления восточного мистицизма, что придает им напряженную драматичность.

Тот факт, что римская монументальная архитектура возникла из потребности в хлебе и зрелищах низовой массы городского населения, которой правительству нужно было овладеть, чтобы сдержать социальный протест, определяет основное содержание римской архитектуры. Колоссальные светские общественные здания Рима совмещают в себе коллективный характер арочных и сводчатых форм, охватывающих собой большие людские массы и образ монументализированного человека-вождя, даваемый гигантскими ордерами, вырастающими из них и создающими огромные балдахины над воображаемыми монументализированными человеческими фигурами.

Византийская архитектура

Введение