Очерки по истории географических открытий. Т. 2. Великие географические открытия (конец XV — середина XVII в.)

26 сентября флотилия подошла к Канарским о-вам, 29 ноября достигла побережья Бразилии близ 8° ю. ш., 13 декабря — бухты Гуанабара, а 26 декабря — Ла-Платы. Штурманы экспедиции были лучшими в то время, выполняя определения широт, они внесли коррективы в карту уже известной части материка. Так, мыс Кабу-Фриу, по их определению, находится не у 25° ю. ш., а у 23° ю. ш. — их ошибка составила менее 2 км от его истинного положения. Не доверяя сообщениям спутников Солиса, Магеллан около месяца обследовал оба низменных берега Ла-Платы; продолжив открытие равнинной территории Пампы, начатое Лижбоа и Солисом, он послал «Сантьяго» вверх по Паране, и, конечно, не нашел прохода в Южное море. Далее простиралась неведомая, малонаселенная земля. И Магеллан, боясь пропустить вход в неуловимый пролив, 2 февраля 1520 г. распорядился сняться с якоря и двигаться как можно ближе к побережью только днем, а к вечеру останавливаться. На стоянке 13 февраля в обнаруженном им большом заливе Баия-Бланка флотилия выдержала ужасающую грозу, во время которой на мачтах судов появились огни святого Эльма[57]. 24 февраля Магеллан открыл другой крупный залив — Сан-Матиас, обогнул выявленный им п-ов Вальдес и укрылся на ночь в небольшой гавани, которую назвал Пуэрто-Сан-Матиас (залив Гольфо-Нуэво наших карт, у 43° ю. ш.). Южнее, в районе устья р. Чубут, 27 февраля флотилия наткнулась на огромное скопление пингвинов и южных морских слонов. Для пополнения запасов пищи Магеллан направил к берегу лодку, но неожиданно налетевший шквал отбросил суда в открытое море. Оставшиеся на берегу матросы, чтобы не погибнуть от холода, укрылись телами убитых животных. Забрав «заготовителей», Магеллан двинулся к югу, преследуемый штормами, обследовал еще один залив, Сан-Хорхе, и провел шесть штормовых дней в узкой бухте (эстуарий р. Рио-Десеадо, близ 48° ю. ш.). 31 марта, когда стало заметно приближение зимы, он решил зимовать в бухте Сан-Хулиан (у 49° ю. ш.). Четыре корабля вошли в бухту, а «Тринидад» стал, на якоре у входа в нее. Офицеры-испанцы хотели заставить Магеллана «выполнить королевские инструкции»: повернуть к мысу Доброй Надежды и восточным путем пройти к Молуккам. В ту же ночь начался бунт. Картахена был выпущен на свободу, мятежники захватили «Викторию», «Консепсьон» и «Сан-Антонио», арестовали Мишкиту, а Кесада смертельно ранил помощника, преданного Магеллану. Они навели пушки на «Тринидад» и потребовали, чтобы Магеллан явился к ним для переговоров. Против двух кораблей адмирала были три мятежных, приготовившихся к бою. Но мятежники не доверяли своим матросам, а на одном судне даже разоружили их.

В тяжелых обстоятельствах Магеллан обнаружил спокойную решимость. Он послал верного ему альгвасила (полицейского офицера) Гонсало Гомеса Эспиносу с несколькими матросами на «Викторию» — пригласить ее капитана для переговоров на адмиральский корабль. Тот отказался, тогда альгвасил вонзил ему в горло кинжал, а один матрос добил его. Шурин Магеллана, португалец Дуарти Барбоза, немедленно завладел «Викторией» и был назначен ее капитаном. Теперь у мятежников было только два судна, а чтобы они не дезертировали, предусмотрительный адмирал, как сказано выше, заранее занял удобную позицию у выхода из бухты. «Сан-Антонио» пробовал было прорваться в океан, но матросы после залпа с «Тринидада» связали офицеров и сдались. То же произошло на «Консепсьоне». Магеллан круто обошелся с бунтовщиками-капитанами: он приказал отрубить голову Кесаде, четвертовать труп Мендосы, высадить на пустынный берег Картахену вместе с заговорщиком-священником, но остальных бунтовщиков пощадил.

Магелланов пролив (эскиз карты А. Пигафетты, на оригинале север находится внизу).