Очерки по истории Казанского ханства. Становление, развитие и падение феодального государства в Среднем Поволжье, 1438–1552 гг.

Русское правительство отказалось от Астраханского ханства и выставило требованием лишь установление совместного с Крымским ханством протектората над Астраханью. Ввиду затянувшихся дипломатических переговоров хан Даулет снова вторгся в Россию. Совершенно неожиданно для русского войска переправившись чрез Оку, крымцы уже подходили к Москве. В 50 верстах от русской столицы, на реке Лопасне, крымцы проиграли сражение (1 августа 1572 г.) и были принуждены отступить. При последовавших затем мирных переговорах хан Даулет заявил Ивану IV: «Долго ли враждовать нам за Астрахань и Казань? Отдай их, и мы друзья навеки. Тем спасешь от греха, ибо, по нашим книгам, не можем оставить царств мусульманских в руках у неверных». Русское правительство, воспользовавшись последней победой, отвечало вполне отрицательно, и крымское правительство отказалось от освобождения Казанского ханства, продолжая настаивать на восстановлении лишь Астраханского ханства. Таким образом, судьба Казанского ханства была окончательно решена через 20 лет после взятия русскими его столицы.

В 1582 году население бывшего Казанского ханства предприняло громадное восстание против завоевателей. Причиной этого восстания с исчерпывающей полнотой освещены профессором Н. Н. Фирсовым[265]. Русский летописец вынужден был констатировать печальную репутацию, которую заслужили победители в завоеванном крае: «Тридцать один год прошел от покорения Казани, и окаянные басурманы не захотели жить под государевою рукою, воздвигли рать, пленили много городов. Царь, видя их суровость, послал в Казань бояр и воевод с приказом пленить их. Но поганые, как звери дикие, сопротивлялись рати московской, побивали московских людей то на станах, то на походах; бояре и воеводы не могли их усмирить»[266]. Восстание было усмирено лишь с построением целой линии крепостей в черемисской земле в 1584 году (Царевосанчурск, Царевококшайск, Уржум и Малмыж).

Дальнейшая судьба ханов Казанских

После падения Казанского ханства в живых остались три хана Казанских из различных династий — Шах-Али, Утямыш и Ядыгар.

Покинув престол 6 марта 1552 года, Шах-Али уехал в Свияжск. Он предполагал провести здесь весну, но русское правительство вызвало его в Москву и привлекло его к участию в заседаниях Боярской думы при обсуждении плана предстоявшей кампании. Из Москвы хан был направлен в Касимов речным путем, на судах — «понеже царь [Шах-Али] велие тело имяше и не могий скоро на конех ездити: разумичен же царь преизлише, но не храбр сый на ратех, и дружине своей не податлив»[267]. В походе 1552 года Шах-Али командовал касимовским войском. При переправе через Волгу он получил приказание занять Гостиный остров, во время осады он находился на самом ответственном фронте, вместе с полками Большим и Передовым, со стороны Арского поля, но на приступ касимовские татары, по распоряжению штаба, не были поведены и были отправлены в тыл для охраны обоза и штаба и на случай преследования вылазки из Казани по Арской и Чувашской дорогам. Хан участвовал во всех военных советах во время осады. При общем ликовании русских после взятия города царю принес поздравление и Шах-Али, но в довольно сдержанных выражениях. Он кратко сказал: «Буди, государь, здрав, победив сопостаты, и на своей вотчине на Казани вовеки!» — на что Иван милостиво ответил, что хану самому известно, сколько раз посылались войска против Казани, известно также ожесточение казанцев, и вот теперь Бог сотворил свой праведный суд — русским показал свое милосердие, а казанцам отмстил за кровь христианскую[268].

По окончании похода Шах-Али возвратился в Касимов к управлению своим уделом. В феврале 1552 года ему было обещано русским правительством за добровольную сдачу Казани наместнику «чего у государя похочет, тем его государь пожалует»[269]. Хотя тогда хан не сдал добровольно Казани, а только оставил престол, но в мае 1552 года русское правительство наградило его всем, чего он просил. Просил он «в Мещере сел многих» и разрешения взять себе в жены царицу Сююн-Бике[270].