Очерки по истории русской церковной смуты

Жизнь выработала отрицательный тип «новоцерковного» пастыря, хлыщеватого квазиинтеллигента, бонвивана второго сорта. Пастырское разгильдяйство, конечно, недопустимо.

Истинная пастырская дисциплина есть самодисциплинирование пастыря, не путем сличения своих поступков с трафаретной планировкой пастырских «наказов», но, исключительно, соотношением внешнего своего поведения с внутренней преданностью и любовью ко Христу… Митр. Ал. Введенский. Москва 18 мая 1925 г.»

(Церковное обновление. Рязань, 1925, 15 июля, № 11, с.86–87.)

Как мы указали выше, эта статья А.И.Введенского является любопытнейшим во всех отношениях документом: никогда еще программа обновленчества не высказывалась так ярко и так полно. Это была по существу глубоко оппортунистическая программа — приспособиться к жизни, ко времени, к популярным идеям. По мнению Александра Ивановича, таким путем духовенство могло овладеть молодым поколением и повести его за собой.

Нет ничего более ошибочного, чем эта мысль: никогда приспособленцы никого за собой не вели; как показывает опыт истории, ведут за собой сильные духом люди, которые смело идут против всех общепринятых обычаев и понятий…

Резкие выступления против монашества возбудили целую бурю в Синоде: после часового бурного заседания в редакцию журнала «Церковное обновление» было послано следующее письмо, напечатанное в следующем номере:

«В редакцию журнала «Церковное обновление» Священный Синод Р.П.Церкви, согласно постановлению своему от 17 сего июля, просит редакцию журнала «Церковное обновление» напечатать в ближайшем номере, что Священный Синод не имеет никакого отношения к редакции журнала «Церковное обновление», что все статьи в указанном журнале, кому бы они ни принадлежали, не выражают мнения Священного Синода РПЦ и что резких выражений в № 11 журнала в статье митрополита Александра «Пастырство» Синод не одобряет». (Церковное обновление, 1925, № 12, с. 100.)

Второй обновленческий Собор

Год 1925-й год — «второй год без Ленина по ленинскому пути» — как высокопарно называли его газеты. Год необыкновенного урожая — крестьянская и деревенская Русь отъедалась, отлеживалась, плясала под гармошку и пела песни.

Год нэпа — Русь городская покрывалась лавчонками, торговцами, частными фабричками.

Год лютой безработицы, год деклассированных людей и беспризорников.

«Все, как было, только немного хуже», — резюмировал В.В.Шульгин, побывавший нелегально в Москве, Ленинграде и Киеве, свои впечатления.

1925-й год — XIV съезд РКП. Ленинградская оппозиция.

Ожесточенная борьба за власть четырех претендентов: знаменитого организатора («основателя Коминтерна»), знаменитого теоретика (автора «Азбуки коммунизма»), знаменитого оратора. Четвертый — кавказец-победитель ничем не был знаменит и никому не был известен.

1925-й год — год Айседоры Дункан и Всеволода Мейерхольда — войдет в историю театра, как золотой год, говорил старый театральный критик Кугель.

1925-й год — год гибели Сергея Есенина и год его величайшей славы. Но не радовала его эта слава:

Товарищи, сегодня в горе я, Проснулась боль В угасшем скандалисте! Мне вспомнилась Печальная история — История об Оливере Твисте. Мы все по-разному Судьбой своей оплаканы. Кто крепость знал, Кому Сибирь знакома. Знать, потому теперь Попы и дьяконы О здравии молятся Всех членов Совнаркома.

В этих словах — боль и упрек: великий поэт-гуманист, очень плохо донимавший события, очень плохо формулировавший и обобщавший, интуитивно же почувствовал пошлость и фальшь того политического приспособленчества, которым была охвачена значительная часть русского духовенства.

Интуитивно чувствовала фальшь и пошлость этого приспособленчества и вся многомиллионная, разноликая рабоче-крестьянская, мещанская, мелкобуржуазная масса. Отсюда — глубокое отвращение подавляющего большинства верующих к обновленцам.

Смерть патриарха Тихона не оправдала надежд, возлагавшихся на нее обновленцами.

Митрополит Петр, выселенный из Донского монастыря, поселившийся в Сокольниках, занял по отношению к обновленцам жесткую и твердую позицию, во много раз более жесткую, чем сам патриарх.

Отстранение от власти Серафима Александрова — сторонника «умеренной» компромиссной политики, который уехал к себе в Тверь, категорический отказ вести переговоры о «легализации» на условиях Тучкова, непримиримый тон по отношению к обновленцам — таковы основные черты политики митрополита Петра в течение его восьмимесячного пребывания у кормила церковного правления.

Ко всеобщему удивлению, веселый сангвиник, еще семь лет назад служивший бухгалтером в артели «Богатырь», оказался для обновленцев и для Тучкова во много раз худшим контрагентом, чем покойный патриарх.

Если патриарх Тихон (по человечески мягкий и уступчивый) был склонен порой поддаваться влиянию окружающих его людей, то митрополит Петр был человеком твердой и сильной воли. («Он был упрям, как бык; прямо невозможно было к нему приступиться», — говорил о нем А.И.Введенский.)