Очерки по истории Русской Церкви. Том II

На место Мелиссино был назначен бригадир П. П. Чебышев, который резкостью своего вольномыслия даже превосходил Мелиссино. Про него известно, что он не стеснялся открыто, при толпе народа, разговаривая с кем-то, афишировать свой атеизм: «да никакого Бога нет!» — выкрикивал Чебышев. По воспоминаниям архиерейской среды он был столь злобен и груб, что когда члены Синода не соглашались с его мнением и особенно когда они уже подписывали свое решение, расходившееся с его мнением, то он, разумеется «про себя», но все-таки, чтобы было слышно, провожал каждую подпись члена Синода «гнилым словом». Сам великий Филарет повторяет это, говоря: «Чебышев при несогласии с ним членов Синода бранился гнилыми словами», — отвратительная черта русского офицерства. Чебышев вообще старался при всяком случае «во исполнение законности» нажимать на Синод. Тогда Синод энергично отбивался от наседавшего на него обер-прокурора. Вот одна из иллюстраций. В 1771 г. дьячок донес на епископа Севского (будущая Орловская епархия) Кирилла (Флоринского), ученого питомца Киевской Академии. Дьячок обличал его во взяточничестве и в позволении брать взятки и своим служащим. Для собирания этих налогов вывешено было целое расписание за подписью архиерея и консистории. Синод запросил Кирилла, и тот откровенно и утвердительно отрапортовал Синоду, что после секуляризации и введения в действие ничтожных штатов, архиереи вынуждены были сами изыскивать средства на содержание епархиального управления. Этим и объяснялось открытое расписание налогов на духовенство, при чем превышение их каралось епископской властью. И Кирилл многократно карал своих «консистористов», запрещая им: «никаких лишних и сверх пропорций труда своего, взятков, особливо с вымогательством, не брать». Еп. Кирилл, наблюдая безрезультатность своих запретов консистории, решил произвести реформу: — изъять из консистории ставленнические дела. Он учредил особую «Ставленную Контору» и ей точно определил размеры сборов: 7 руб. за священническое место, 5 руб. за дьяконское и 3 руб. 50 коп. — за посвящение в стихарь. Указано было при этом и назначение сбора этих сумм на определенные части епархиального управления. Кирилл писал в своем объяснении Синоду, что ему «казалось безгрешным» такое установление, т. к. оно «малой ценой освобождало просителей от тяжких, издревле введенных взятков, а наиболее обыкновенных по консистории». Синод, признавая действия еп. Кирилла формально противозаконными, «но уважая откровенное добровольное признание и являющее извинительные мотивы», представил на благовоззрение императрицы снисходительное отношение к Севскому архиерею, что его мера не имела в себе не только никакого корыстного интереса, а наоборот стремилась ограничить консисторское лихоимание. Обер-прокурор Чебышев признал такое решение «незаконным и нимало неприличным» и требовал иного определения «по закону». Не лишено характерности, что в данном случае член Синода, протоиерей гвардии о. Андрей Преображенский отдал свой голос Чебышеву. Синод в составе Гавриила СПБ, Иннокентия Псковского и Платона Тверского постановил, что и после нового внимательного изучения дела он не нашел ничего незаконного в своем определении и потому не изменяет его. На этот раз и протоиерей Преображенский отказался от солидарности с обер-прокурором. Чебышев с своей стороны также сделал представление императрице. Отклика на этот спор не было целый год. Лишь после вторичного доклада Синода Екатерина написала резолюцию, включив данное дело в общий вопрос о ревизии Севского воеводства: «об епископе и о воеводе Севских и прочих — произвести следствие». Не лишена характерности в этом эпизоде попытка члена Синода от белого духовенства отнестись критически к монашеской части Синода. Это симптом возникшей с эпохи Петра Великого в среде русского духовенства некоей разделительной черты между его белой и черной половиной. С развитием духовных школ и установлением дипломного богословского ценза, критерий монашеского состояния, взятый отдельно от богословского диплома, потерял свою особую ценность. Возраставшее в своем числе белое духовенство с богословскими дипломами начинало более критически относиться к епископам, недостаточно школьно дипломированным. Создались за период времени ХVIIІ-ХIХ и нач. ХХ столетий черты скрытого состязания амбиций черного и белого духовенства, так называемой иронически «классовой борьбы».