Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI— XVII вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время

Уезды замосковных городов представляли собой уже в XVI веке картину полного развития частного землевладения, вне которого оставалось лишь небольшое количество дворцовых земель. На поприще земельного стяжания за успех и преобладание спорили, как известно, два московских общественных класса: монастырская братия и служилые люди – бояре и московские дворяне. Ученым, исследовавшим дело, представляется, что победа в споре оставалась за монахами, которые неутомимо собирали земли отовсюду и такими средствами, каких не было в распоряжении мирских людей. Последние добывали себе вотчины куплей и выслугой; монастырь не только покупал их, но и получал даром за свою молитву о душе владельца или его сродников. Мирские люди не имели столько свободных денежных капиталов, сколько имели их монастыри, а в деле земельного стяжания свободный денежный капитал составлял главное оружие монастыря. Монастырь обращал его не только на простую покупку земель, но и в денежную ссуду тем же служилым людям под залог их земли, имея в виду оставить за собой залог при неуплате в срок. Не мудрено, что именно там, где, казалось бы, должно было процветать боярское землевладение, именно в центре государства, процветало, в сущности, землевладение монастырское. По счету пахотной земли в Московском уезде, произведенному при царе Михаиле Федоровиче в 1623–1624 годах, за монастырями оказалось до 44 % всей пашни в уезде, за вотчинниками до 17 % и за помещиками около 22 %; иначе говоря, монастыри имели больше пахотной земли, чем все вообще служилые землевладельцы уезда. Это отношение пахотных земель во владениях церковных и светских владельцев нельзя без изменений переносить в XVI век, ибо в XVI веке, о котором мы ведем речь, монастыри еще не достигли таких успехов в борьбе за земли, а с другой стороны, к концу XVI века и светское землевладение оказалось в критическом положении. Если можно основываться на приблизительном подсчете данных писцовой книги 1585–1586 годов по Московскому уезду и сравнивать его результаты с результатами приказного счета 1623–1624 годов, то придем к таким заключениям. В XVII веке дьяки насчитали в Московском уезде (без дробей и круглым счетом) 140 тыс. четей в поле пахотной земли; из них порозжих земель было до 25 тыс. четей (18 %), за помещиками до 31 500 четей (до 22 %), за вотчинниками 23 500 четей (до 17 %) и за монастырями 61 500 четей (44 %). Книги 1585–1586 годов насчитывают в 13 станах Московского уезда до 100 тыс. четей пахотных земель. Из них пустует до 32 тыс. четей в поместьях и вотчинах и сверх того 7500 четей за отсутствием владельцев сдано из оброка; стало быть, до 40 % пахотной земли вышло из нормального хозяйственного оборота. А остальные 60 % распределены так: за помещиками 6 % (6227 четей), за вотчинниками 17 % (17 272 чети) и за монастырями почти 37 % (36 786 четей). Мы видим, что и здесь монастырь располагает большим количеством пашни, чем все служилые люди уезда, но это главным образом потому, что служилые люди в Московском уезде к концу XVI века оставили впусте почти две трети общего количества земель, которыми могли бы владеть: сохранив за собой 23 500 четей, они забросили 39 500 четей. Нет сомнения, что это были признаки и последствия землевладельческого кризиса, о причинах которого мы еще скажем; нет сомнения, что на «порозжих» землях когда-то стояло служилое хозяйство и что здесь мы имеем дело не с целиной, которая еще не знала плуга, а с пустошами и перелогом. В тяжелую для землевладельцев пору у монастырей оказывалось больше умения и средств перенести кризис, чем у служилых людей: последние пустошили свои поместья и вотчины, монашество продолжало копить земли и поддерживало на них свое хозяйство.

Так было не в одном, конечно, Московском уезде, но и в других центральных. Широкое развитие монастырского землевладения во всем Замосковье не требует доказательств. Сошлемся для примера на изданные писцовые книги земель Троицкого монастыря, описанных в исходе XVI века в уездах Белозерском, Владимирском, Дмитровском, Звенигородском, Костромском, Московском, Муромском, Переяславль-Залесском, Пошехонском, Ростовском, Рузском, Солигалицком, Старицком, Суздальском, Углицком, Юрьев-Польском и Ярославском. Те же изданные Н. В. Качаловым писцовые книги дают хороший материал для изучения землевладения и других монастырей в центральных местах государства; не говорим уже о тех рукописных сборниках монастырских актов, которые получили широкую известность, оставаясь в хранилищах Троицкой лавры, духовных академий и Публичной библиотеки, не говорим и об актах, составляющих известное собрание Коллегии экономии.