Очерки по истории Вселенской Православной Церкви

Но христианский историк и не должен стыдливо отрицать это: христианство, в отличие от всемозможных сект, не придумывает никаких новых форм – оно всё, существующее в этом мире, наполняет новым и истинным содержанием. Как говорил Тертуллиан, "душа по природе христианка", поэтому языческое использование старых форм было их извращением. Принимая любую форму, Церковь возвращала Богу то, что Ему принадлежит, всегда и во всем восстанавливая "падший образ".

Это прежде всего проявляется в строительстве храмов. Вначале у христиан храмов не было. Богослужение совершалось по домам, в специально отведенной для этого комнате.

Старые храмы были обиталищем Бога, прежде всего отделяющим людей от Него. Христос провозгласил, что Бог избрал человека, что Он "не живет в рукотворенных храмах". "Разве вы не знаете, что тела ваши – храм живущего в них Духа?"

Новый храм – это сама Церковь. И поэтому новая форма храма – базилика – "профанное" здание, предназначенное для многолюдного собрания – суда, торговли, политики. Значит, христиане отвергают в качестве прототипа не только Иерусалимский, но и языческий храм.

В центре языческого храма находился идол бога. В центре христианского храма – стол для совершении Евхаристии – того, что превращает собрание в Церковь.

Строительство Константинополя положило начало тому плану христианского города, который определит все градостроительство христианского средневековья. Именно тогда родился город, мистическим центром или сердцем которого является храм.

Это наполнение Благой Вестью всего мира, всех его форм изнутри о. Александр Шмеман называет "освящением времени". Можно говорить о давлении государства, о раболепстве некоторых епископов. Но в конце концов Церковью прославляются как "правило веры" свв. Афанасий и Василий, а не Евсевий Никомидийский, и государство принимает их истину и подчиняется ей. Можно говорить о примирении с миром, о принятии его культуры, форм жизни, языка, мысли. Свв. Василий Великий и Григорий Богослов будут всю жизнь с благодарностью вспоминать годы, проведенные ими в языческом Афинском университете. Св. Василий даже напишет маленький трактат о пользе для юношей изучать светскую (т.е. языческую) литературу. Св. Григорий пишет свои богословские поэмы безупречными классическими стихами. Но примирение это совершается под знаком Креста. Мир стал конечным, он осознается как путь, борьба, нарастание.

3. Суммируя, можно сказать, что это соединение древнеримского гражданского и имперского сознания с христианством было заслугой папы Дамаса. В каком-то смысле процесс соединения начался еще при императоре Константине I, который построил в Вечном городе две великолепные церкви: базилику св. Петра на Ватиканском холме и базилику св. Павла у дороги в Остию, где, по преданию, были похоронены их останки. Но, в свою очередь, эти места были связаны с языческим богослужением: христианские базилики были построены на фундаментах языческих храмов. Кроме того, была еще и третья базилика – на Аппиевой дороге, посвященная Петру и Павлу вместе. Их праздник в этом храме отмечался 29 июня. Во время папы Дамаса в этот день верные шли крестным ходом от св. Петра к св. Павлу, а потом к храму на Аппиевой дороге, где и совершалась Евхаристия.

Особым почитанием, которое папа Дамас воздавал свв. Петру и Павлу, и великолепными дорогостоящими украшениями, которыми он наполнял их храмы, он подкреплял утверждение, что подлинная слава Рима была христианской, а не языческой. Он писал, что, "хотя апостолы пришли с Востока, из-за заслуги их мученичества Рим приобрел высшее право считать их своими гражданами". Под защитой и покровительством апостолов, друзей Самого Христа, Рим мог быть уверен в куда большей защите, чем та, которую могли оказать старые боги. Итак, Дамас, как и его предшественник Либерий, говорит с уверенностью об "апостольском римском престоле".

Папа Дамас не был зачинателем новой традиции социального развития. Еще в III в. Ориген с горечью отмечал, что в больших городах епископы были окружены "великосветскими дамами, купающимися в золоте". После эдиктов Константина "социальный статус" иерархов стал быстро возрастать. Вряд ли вольноотпущеннику, подобному Каллисту, удалось бы стать папой после IV в. Константин предоставил епископам власть магистратов заверять завещания и посредничать в разногласиях. Уже в 313 г. он дал епископам сенаторский титул "светлейший". В 314 г. Арльский собор обратился к папе, назвав его "преславнейший" (gloriosissime papa) – титул, использовавшийся в обращении к очень высокопоставленным особам, уступавшим лишь императору.