Очерки по истории зоологии

«Равным образом существование человека стало бы невозможным, если бы ехидны и аравийские крылатые змеи размножались беспрепятственно в той степени, какая определяется их природой. Между тем, лишь только они сходятся парами для совокупления, и самец в момент оплодотворения самки испускает семя, самка хватает его за шею, впивается в нее и выпускает не прежде, как перегрызши ее. Самец погибает, но и самка расплачивается за гибель самца следующим наказанием: в отмщение за отца детеныши еще в утробе самки грызут мать, разгрызают ей живот и так выходят на свет. Прочие змеи, для людей не вредные, кладут яйца и высиживают очень много детенышей. Ехидны распространены по всей земле, а змеи, хотя и имеют крылья, держатся все вместе в Аравии и нигде более не встречаются; потому-то и кажется, будто их много».

…Кончилась Пелопоннесская война. На смену ей пришли междоусобицы и новые войны. Политическая мощь Эллады быстро катилась под гору, деревня нищала, мелкие землевладельцы разорялись, труд рабов заменил труд свободных. Обострились классовые противоречия, и страна стала государством не свободных людей, а господ и рабов. Исчезли стремления к красоте, валялся в углу резец скульптора, не создавались грандиозные постройки. Тупоумные и чванливые «ново-» и «скоробогачи» требовали блеска, но не блеска золота: им было достаточно мишуры. Кончилось все это тем, что македонские мечи объединили раздираемую внутренними раздорами Грецию (338 до н. э.). На смену афинской «республике» пришла молодая и сильная македонская монархия.

Эти годы разрухи и упадка Афин, триумфа Македонии — годы жизни Аристотеля.

Аристотель (384/5–322 до н. э.). (С картины Рафаэля).

Если бы босоножка Клио (муза истории) вздумала заняться подсчетом самых умных из умнейших людей, то ей, пожалуй, хватило бы пальцев на руках, и уж наверное свой самый любимый палец эта гречанка загнула бы при имени «Аристотель». Это не было бы пристрастием «патриотки»: Аристотель — одна из крупнейших фигур в истории человечества.

Пожалуй, он знал «все», т. е. обладал всеми знаниями, известными тогда человечеству, и уж во всяком случае был самым образованным из философов всех времен. Только один грешок водился за ним: он недолюбливал математику, хотя и написал несколько математических сочинений. О влиянии этого ума-колосса говорит уже то, что почти 2000 лет естествознание и логика жили, пережевывая книги Аристотеля, и только в XVII в. «новая логика» и «новое естествознание» начали борьбу с наследством великого грека.

Отец Аристотеля, Никомах, был придворным врачом македонских владык. Аристотель родился в 384 или 385 г. до н. э., в городке Стагире на фракийском полуострове (отсюда его прозвище — Стагирит). Восемнадцатилетним юношей он приехал в Афины и сделался учеником Платона, пробыв в его «Академии» около 20 лет. К 347 г. — году смерти Платона — слава Аристотеля гремела по всей Элладе.

Македонский царь Филипп II мечтал: «Не я, так сын Александр будет владыкой всей Греции». Владыке Греции мало быть талантливым воякой, он должен быть и умным политиком, широко образованным человеком. Филипп хорошо понимал это, — ведь на его глазах Афины расползались по всем швам, — и он пригласил в наставники своему сыну умнейшего и образованнейшего человека тех времен — Аристотеля. Он не ошибся: Александр оказался самым образованным из современных ему владык и, в 20 лет оказавшись царем, быстро показал себя. Гениальный полководец, умный политик, он в какие-нибудь десять лет создал огромное государство, причем строил его не только силой меча.

Плиний рассказывал сотни лет спустя, будто македонские цари не остались в долгу перед ученым: Филипп, а позже Александр щедро снабжали его деньгами, от Александра Аристотель получил чуть ли не 2 миллиона рублей. Мало того: ему якобы дали в помощь более 2000 рабов, среди которых было немало людей образованных. Сомнительно. Откуда было Александру, воевавшему всю жизнь, взять столько денег для своего наставника? Вряд ли он отдал бы тысячи человек, когда дорожил каждым, способным носить оружие и итти сотни верст за своим вождем. Наверное, были не миллионы, а тысячи, рабов сотня-другая, и только.