Очерки по русской семантике

Потенциальная грамматическая одушевленность антропонимических масок таит в себе возможности дальнейшего образного раз-вития и усиления заложенного в них игрового, комического начала. Осуществляется это путем персонификации, когда за пустой фамилией-маской возникает вымышленный образ того или иного лица. Простейшим приемом оказывается здесь осложнение антропонимической маски титульным именем или показателем чина и сословной принадлежности. Так чай превращается в адмирала Чаинского: «– Ну так пойдем поговорим. В двадцать минут, во-первых, успею вздушить адмирала Чаинского.…» (Ф. М. Достоевский. Униженные и оскорбленные, 2, V), а кукушка становится генералом Кукушкиным, в лесные владения которого бежали сибирские каторжане: «Идти на вести к генералу Кукушкину» (В. И. Даль. Толковый словарь великорусского языка. Т. II. С. 214). Ср. развернутые описания этого преобразования: «Я припоминаю какую-то песню о том, как ведут наказывать молодого рекрута за то, что он бежал с часов, и он говорит: “Братцы, не я виноват – это птица виновата, она все кричала и свела меня в родимую сторону”. Эта птица была, конечно, кукушка. Какая другая не устанет тянуть вас за сердце так упорно, так неотвязно? <…> Невозможность ослушаться этого настойчивого призыва кукушки придала ей во мнении русского человека <…> генеральский чин. Быть в бегах – у солдата называется состоять на вестях у генерала Кукушкина.…» (М. Михайлов. Кукушка, 1862); «– Вы, барин, про генерала Кукушкина слыхали? – Нет, не слыхал. – Бродяжий генерал… По лесу кричит: ку-ку, ку-ку… Крикнет весной, у бродяги сердце горит… Последний раз втроем из Акатуя бежали. Одного часовой застрелил, другого поймали… А я все-таки к генералу Кукушкину явился в тайгу… Все одно как к начальству… Здравия желаю, ваше превосходительство… Веришь ли, барин. Один раз на поселение вышел. С поселенкой слюбился. Одну весну рука-ми за нее хватался, на другую не выдержал, сбежал… Пришел в тайгу и думаю: ну, генерал Кукушкин! Не слуга я тебе… А все-таки остался на своей линии…» (В. Г. Короленко. По пути, 1885).

Теперь остается только поместить такое вымышленное лицо в вымышленную же или реальную жизненную обстановку, наделить его определенными признаками внешности, чертами характера, особенностями поведения, и тогда рядом с Гоголем, как мы это видели в его письме к Языкову, окажутся его несуществующие знакомые, живущие за границей русские дворяне, помещики Ходаковский, Тепляков (Допекаев), Пыляков (или Пылинский), Полежаев, Сопите и Храповицкий.

Двое последних еще раньше сопутствовали Гоголю в его поездке по Германии. 27 сентября 1841 года он писал Н. М. Языкову: «Достигли мы Дрездена благополучно. Выехавши из Ганау, мы на второй станции подсадили к себе в коляску двух наших земляков, русских помещиков, Сопикова и Храповицкого, и провели с ними время до зари».

В поэме «Мертвые души» (гл. 9) Гоголь сам объяснил генеалогию этих своих знакомцев и всей их честной компании: «Вылезли из нор все тюрюки и байбаки… Все те, которые прекратили давно уже всякие знакомства и знались только, как выражаются, с помещика-ми Завалишиным да Полежаевым (знаменитые термины, произведенные от глаголов “полежать” и “завалиться”, которые в большом ходу у нас на Руси, все равно как фраза: заехать к Сопикову и Храповицкому, означающая всякие мертвецкие сны на боку, на спине и во всех иных положениях, с захрапами, носовыми свистами и прочими принадлежностями)…».

Нельзя не заметить, как настойчиво подчеркивает Гоголь привычность, общеизвестность образов Завалишина и Полежаева, Сопикова, Храповицкого, их общерусское распространение. Это «знаменитые термины», которые «в большом ходу у нас на Руси». Несомненно, что они вошли в поговорку еще до Гоголя (он сопровождает их оборотом «как выражаются») и, подкрепленные его могучим авторитетом, продолжали употребляться и в последующие десятилетия, сохраняя всю свою жизненность и актуальность в захолустной России, скованной обломовским сном. Развивая гоголевскую традицию, их обличительной силой воспользовался Салтыков-Щедрин, с презрением писавший о людях, которые «…давным-давно отказались от всякой общественной деятельности и не прекратили дружественных сношений только с самыми ближайшими соседями: Сопиковым ж Храповицким» (Об ответственности мировых посредников).