Очерки по теории сексуальности

Я: «Может, это потому, что она такая же большая, как конка?»

Ганс: «Ага, а еще на ней столько всего лежит! Лошадки сильно устают и могут упасть. Когда повозка пустая, я не боюсь». Ранее я уже отмечал, что беспокойство у него у вправду вызывают лишь изрядно нагруженные повозки».

Ситуация, при всех разъяснениях, представляется крайне смутной. Анализ практически не приносит результатов, и я боюсь, что дальнейшее изложение подробностей грозит утомить читателя. Впрочем, такие вот «смутные» промежутки встречаются в каждом сеансе психоанализа. Забегая вперед, укажу, что очень скоро Ганс, совершенно неожиданно для всех, заговорил совсем о другом.

* * *

«По возвращении домой я заговорил с женой, которая днем сделала различные покупки и решила их мне показать. Среди прочих вещей была пара желтых дамских панталон. Ганс скривился, несколько раз произнес: «Уф!», сел на пол и сделал вид, что отплевывается. Жена пояснила, что это не впервые, что он уже поступал так, когда видел панталоны.

Я: «Почему ты говоришь «уф»?»

Ганс: «Из-за панталон».

Я: «Почему? Потому что они желтые и напоминают тебе ка-ка или пи-пи?»

Ганс: «Ка-ка не желтые, они белые или черные». (Помолчал и прибавил:) «А правда, что делать ка-ка легче, если ешь сыр?» (Как-то я дал ему такой ответ, когда он спросил, почему я ем сыр.)

Я: «Да».

Ганс: «Понятно. Вот ты каждое утро идешь делать ка-ка. А почему мне не кладут сыр на бутерброд? Я тоже хочу».

Еще вчера, скача вприпрыжку по улице, он спрашивал меня: «А правда, что когда много прыгаешь, легче делать ка-ка?» Он сызмальства испытывал затруднения с кишечником, нам часто приходится прибегать к слабительному и клистирам. Некоторое время назад привычные запоры настолько усилились, что жена обратилась за советом к доктору Л. Тот высказал мнение, что Ганса перекармливают – это вполне соответствует действительности, – и посоветовал перейти на умеренное потребление пищи, что немедленно принесло заметное облегчение. Однако недавно запоры опять внезапно участились.

После обеда я сказал: «Будем опять писать профессору». Ганс тут же начал мне диктовать: «Когда я увидел желтые панталоны, то сказал «уф», плюнул, сел на пол и зажмурился, чтобы не смотреть».

Я: «Почему?»

Ганс: «Потому что я увидел желтые панталоны; так было, и когда я видел черные[158]. Те черные тоже панталоны, только они черные. (Прерывает себя). Мне так хорошо, папа! Я всегда радуюсь, когда пишу профессору».

Я: «Почему ты сказал «уф!»? Тебе было противно?»

Ганс: «Да, потому что я увидел панталоны и подумал, что пора делать ка-ка».

Я: «Почему?»

Ганс: «Не знаю».

Я: «Когда ты видел черные панталоны?»

Ганс: «Давно, когда у нас была Анна (прислуга), она как раз принесла их домой после покупки». (Моя жена подтвердила этот случай.)

Я: «И тебе стало противно?»

Ганс: «Да».

Я: «Ты маму видел в таких панталонах?»

Ганс: «Нет».

Я: «А когда она раздевалась?»

Ганс: «Желтые я видел, когда она их купила. (Он противоречит сам себе, эти панталоны он увидел впервые тем вечером.) А в черных она ходила сегодня, я видел, как она снимала их утром».

Я: «Что? Утром она снимала черные панталоны?»

Ганс: «Утром, когда выходила на улицу, она сняла черные панталоны, а когда вернулась, снова их надела».