Очерки ранних лет

Ответа не последовало, так как началась какая-то чертовщина: всё вокруг начало терять очертания, земля начала уходить из-под ног, а привычная для этих мест тишина сменилась на какую-то далёкую и больно знакомую мелодию.

— Это же мой… — Мир вокруг пропал, наступила резкая тишина. Я открыл глаза. — …будильник.

Я лежал в своей кровати, комнату освещал солнечный свет, наступило очередное утро.

«Неужели, это был чересчур реалистичный сон?», — размышлял я за завтраком. — «Просто кошмар, обычный кошмар!».

Это настолько ошарашило меня, что до конца дня я только и думал об этом.

Настал очередной вечер, со всей дневной рутиной было покончено, пришло время сна.

Положив голову на подушку, я моментально отключился, уйдя в мир грёз.

— О, Антон! Наконец-то! Я уже заждалась, думала, ты больше не придёшь!

Снег

Севший на морозе телефон постепенно превратился в бесполезный кирпичик, набитый всякими схемами.

Убрав в карман уже не нужный способ связи с миром, я просто лёг. Скамейка была холодной, её выступы с остротой отдавали в спину, даже зимняя куртка не спасала от неудобств.

Чёрный купол предстал перед моим лицом. Где-то подмигивал мне холодными звёздами, где-то запускал облака-кораблики по реке беспроглядной ночи.

Снег, падающий из темноты, сверкал в лучах ярких фонарей. Воздушный десант снежинок падал на всё вокруг, покрывая мир тонким слоем белизны.

Лицо, только вышедшее из тёплого общежития, принимало удар на себя. Рисковал покрыться слоем влаги ради каких-то воспоминаний.

Будучи ещё ребёнком, ранней зимой, когда на землю ложилось первое пушистое покрывало, я любил ложиться в него. Укутавшись поглубже, я устремлял взгляд вверх, туда, в бесконечное пространство, необычных и странных для детского мозга, явлений. Затаив дыхание и переставая двигаться, будто боясь спугнуть чудо, я ловил первые снежинки лицом. С улыбкой на лице и с надеждой на что-то, я долго наслаждался моментом.

Спустя почти десять лет, когда все заботы с плеч взрослых перелегли на мои собственные, уже не такие слабые, я не улыбаюсь. Воспоминания вызывают лишь слёзы ностальгии, осознание совершенно иной жизни — жизни взрослого человека, изменившегося не только внешне, но и внутренне.

Закрыв глаза, я поднялся. Смысла нет лежать, процесс был запущен долгие годы назад, возраст не возвращается, как и детская, невинная радость самым малым и малозначимым моментам. Мы взрослеем, эмоции затупляются. Пока жизнь течёт рекой, надо плыть.

Встав, я медленно пошёл в общежитие. Снежинки выполнили свою миссию — ещё один объект на земле пал в схватке с морозом.

Смерть шагает вслед за нами

Я стоял на балконе и курил. Буквально два часа назад мне исполнилось 18 лет. Казалось бы, здорово, наступила взрослая жизнь, теперь я могу ехать куда глаза глядят и быть тем, кем давно хотел, и всё это не зависит от родительского одобрения или отказа. Но я не рад. Я вглядываюсь в темноту двора. Пепел, летящий вниз, как киноплёнка, демонстрирует мне фрагменты той, старой жизни, когда я мог жить не в съёмной квартире, из которой в любой момент могут выгнать, а в родительской квартире, где я чувствовал себя в безопасности: она была моей крепостью, замком с дубовыми вратами. Я бы жил там и сейчас, после 18 лет, если бы не ряд событий, которые сильно ударили по мне и лишили всего того, что я любил и что ценил.

В 14 лет я потерял отца. Тогда я был в школе, вроде на уроке физики, если не ошибаюсь. Я, как типичный двоечник, сидел на последней парте, и, пропуская слова учителя мимо ушей, играл в телефон. В какой-то момент вылезла шторка уведомлений с сообщением от мамы. Я как обычно бы проигнорировал и удалил его, если бы не одна фраза, которая почему-то сразу попалась мне на глаза: «…отец мёртв…». Сначала было чувство, будто меня разыграли, потом я стал читать дальше. Он попал в ДТП, на месте три трупа: сам отец, его родители. В тот момент они направлялись в аэропорт. Я выключил экран и положил телефон. Как так? Мёртв? Но почему? Он же был отличным водителем, с 12 лет учился водить на дедушкиной Волге. Я опустил голову на парту, мои глаза наполнились слезами. Я не мог поверить, просто не мог. Но реальность была таковой: моя мать теперь вдова, а я потерял сразу трёх людей, которых безумно любил.