Очерки, рассказы, статьи, дневники, письма

За Новой Землей снова океан, льды — и Земля Франца-Иосифа. И там уже высадился, укрепился человек: там новая советская радиостанция, самая северная в мире. Планомерно и неотступно человек все дальше проникает на север.

Мне стало вдруг весело:

— Какой же тут Конец Земли?

И разве есть вообще Конец Земли?

Или конец стремлений человека?

Мелькнули опять перед глазами знакомые лица — моряк из Нового порта, капитан Иван Иванович, работник Госторга с ржаными волосами. Вспомнился Комитет Севера в далёком Свердловске и склонённое над синей картой острое лицо Василия Николаевича, и лица астраханцев-ловцов. Все эти лица слились в одно лицо — лицо молодого кочегара в золоте озарённых пламенем волос. И, как песня, встал жизнерадостный образ Зигфрида — теперь такой понятный и близкий образ.

И так сразу спокойно и ясно стало: нет человеку конца, одолеет новый человек Север, освободит закованную в холодные латы Брунгильду от тысячелетнего сна. Он под самым полюсом пшеницу посеет, пустит там ребят ползать и сладкую выведет для них землянику.

Разинутая пасть Вселенной — только ворота в неизведанное.

Оторвётся новый человек от родной Земли, полетит в ракете Циолковского в эфир, через межпланетную пустыню — открывать новые небесные земли.

Весело проводил я глазами на всех парусах уходящую в открытое море чёрную шаланду.

Она стала величиной с лодочку, потом с орех, потом со шляпку гвоздя — и ушла — как гвоздь вколотили — в прямую тонкую линию, разделившую воду и небо.

В рубку прошёл командир.

Он открыл деревянный ящик и взглянул на хронометр. Я видел, как чёрная тонкая стрелка прыгнула по белому лицу циферблата — точь-в-точь как на больших вокзальных часах в Ленинграде.

Командир быстро занёс что-то в судовой журнал и наклонился к трубке в машинное.

— Вперёд, — сказал командир.

Железный «Гусихин» вздрогнул, послушно повернулся и медленно пошёл от берега.

Страна зверей

Без человека

Поднимается, встаёт волна-небоскрёб и падает, дальше встаёт и дальше падает. Идёт дни, идёт недели, месяцы: от южных полярных вод через горячий пояс тропиков в ледяные широты севера. Тысячи, тысячи километров воды, нигде ни краю, ни конца — Великий океан.

И вдруг впереди торчит из пучины чёрная спина камня. Волна не замедляет и не прибавляет ходу. Тяжкой водяной грудью спокойно нацелилась в чёрную спину: смахнуть и двинуться дальше, дальше, дальше.

Пала, ударила в камень и разбилась. И бегут потоки, бегут струи, огибают неподвижную каменную спину.

Другая, новая волна бьёт в чёрный камень и разбивается.

Волна за волной бьёт в камень. Его без устали грызут бешеные буруны.

Камень стоит.

Проходят лета и зимы. Проходят столетия.

Проходят сотни тысяч лет.

А камень стоит.

Медленно-медленно выпирают его из глубины океана подземные силы. Иногда толчками. Тогда по камню пробегает судорога, он вздрагивает, как живой.

На нём целая страна — горы и долины. Зимой их заваливает снегом. Летом низкая тундра долин обрастает, как шерстью, травой. Трава выше леса: деревья тут чуть поднимаются над землёй.

Летом в речки и озёра из океана идёт рыба. Она так густо набивается в реки, что вода выходит из берегов.

Миллиарды морских птиц покрывают прибрежные скалы.

Но главное в этой стране — звери.

Сухопутный зверек — голубой, остромордый, пушистый. С лису ростом. Он роет норы в сухой тундре, многотысячными стаями шатается по берегам.

Длинный, узкий, как обрывок громадной змеи, ныряет в волнах толстомордый зверёк. Стадами играет в воде. Карабкается на скалы короткими перепончатыми лапками, к груди прижимает детёныша.

Летом выползают из воды бурые звери ростом с человека, с ушами, свёрнутыми трубочкой, с плоскими культяпочками вместо ног. Ковыляют по суше с трудом. Их миллионы. Они необозримыми стадами лежат на прибрежном песке и камнях, выводят гладких чёрных детёнышей. Осенью с ними уходят в воду — исчезают до весны.

Иногда в воде замелькают вдруг косые чёрные плавники, чёрные спины зверей, похожих на громадных акул, и тогда все другие морские звери спешат выбраться на берег.

А в мелкой воде под берегами, в подводных лугах спокойно пасутся стада огромных неповоротливых животных беловатого цвета. Их безногие тучные детёныши лениво сосут под водой молоко матерей.

Днём и ночью, зимой и летом гремит океан. И на радость голубым сухопутным зверькам волны с разбегу вываливают на берег богатую поживу: трупы огромных морских чудовищ, груды рыб, всякую мелкую подводную живность и съедобные водоросли.

Давно уже кипит людская жизнь по берегам океана. Воды его по всем направлениям бороздят лодки и корабли, Мореплаватели составляют карту океана; каждой части его, каждому месту на нём, каждому животному в нём дают свои имена.

Но долго ещё они не подозревают об одиноком зверином камне.

Он скрыт зимой снежными вьюгами, летом — дождями и туманами, Редко-редко выглянет солнце, осветит неподвижную чёрную спину среди сверкающей воды.

У камня нет имени.

Нет имени и у его зверей.

И звери живут хорошо.

Встреча